Чем дальше уходили мы от приютившего нас островка, сильнее подхватывала волна наше судно. Подхваченные попутным ветром, мы неслись точно на крыльях. Высокие, с белыми гребнями волны шумно вставали за кормой «Росомахи», и нашему рулевому Олегу трудненько было держать вырывавшийся из рук руль.
Подгоняемые волнами и ветром, промчались мы больше половины пути, когда постигла нас катастрофа, едва не погубившая «Росомаху». Причиной несчастья была маленькая лодка, которую тащили мы за собой на буксире. Находившаяся на буксире лодка тормозила ход «Росомахи», мешала править парусом и рулем. Будучи неопытными в парусном спорте, мы прикрепили лодку слишком близко к корме «Росомахи», и это обстоятельство едва не погубило нас.
На гребне догонявшей нас волны в одно мгновение мы увидели смоленый нос лодки, той же секундой всей тяжестью обрушившейся на корму «Росомахи». Этим ударом руль был разбит вдребезги, а потерявшее управление судно едва не опрокинулось, порядочно зачерпнув бортом.
— Ронить, ронить парус!..
Заботясь о спасении, мы бросились спускать парус. Кораблекрушение казалось нам неизбежным. Вовремя успели мы спустить заполоскавшийся парус. Став поперек ветра, беспомощно закачалась на волнах поврежденная «Росомаха». Осмотревшись, мы увидели на гребнях волн оторвавшуюся от буксира, потерянную лодку.
— Весла скорее берите, нужно лодку спасать! — стоя на корме «Росомахи», командовал наш кормчий Олег.
Оторвавшаяся лодка нам была необходима, чтобы переправляться через пороги реки Нижняя Чуна, где не могла пройти тяжелая «Росомаха». Вправив весла, мы взялись грести дружно. Нелегкая выпала задача. Волны и ветер упорно несли «Росомаху» на камни, в белой пене показывавшиеся над водою. Чтобы не погубить судно, пришлось выбросить якорь, и, положив весла, стали мы поджидать, когда волны поближе поднесут потерянную лодку.
Только теперь можно было учесть миновавшую нас опасность. Стоило лодке обрушиться не на корму, а на слабый борт «Росомахи» — и всему экипажу грозила бы участь несчастного инженера, о котором рассказывала, напутствуя нас, председательница совета…
Как часто бывает, благополучно закончившееся опасное приключение нас развеселило. Сидя на дне «Росомахи», мы подсмеивались над кормчим Олегом. Мокрый до нитки, Олег мужественно сидел на ветру и продолжал вслух декламировать любимые лирические стихи, никак не соответствовавшие обстановке. С неменьшим хладнокровием и усмешкой относился к постигшему нас несчастью московский профессор-зоолог. Дядя Петя — так за глаза звали профессора — видывал на своем веку виды. Подшучивая над Олегом, собиравшим остатки разбитого руля «Росомахи», рассказывал он о прежних своих приключениях.
— Самое главное, — поучал дядя Петя, — спокойнее относиться ко всякой беде и напасти. Мы, путешественники и охотники, должны любить приключения, и опасности нас привлекают. Не потому ли с большей охотой идем мы на опасного зверя? Опасные приключения закаляют молодых путешественников, а нас, стариков, возвращают к романтическим временам юношеских мечтаний, очаровательнее которых нет ничего в жизни…
Долго мучились мы с «Росомахой», добираясь к озеру Чуна, закрытому дикими лесистыми горами. Более трех часов пришлось грести и упираться веслами в дно, пока, миновав широкую закрытую ламбину (залив), вошли мы в каменистое и мелкое русло реки.
Много терпения и труда потребовалось, чтобы перетащить тяжелый наполнявший «Росомаху» груз и благополучно переправиться на озеро Чуна.
Порожистая и короткая река Нижняя Чуна отделяет один из заливов озера Имандра от озера Чуна. Чтобы попасть в Чуну, приходится вручную перетаскивать по порогам лодку, на себе переносить груз. Груженая лодка не в состоянии пройти по мелкой и каменистой реке, шумно плещущей по камням. Для искусного рыболова здесь чудесное место для ловли. Нагруженный тяжелыми пожитками, тяжело шагая по берегу, заросшему мохом и брусникой, с удовольствием приглядывался я к полюбившемуся мне месту. Молодые товарищи, оставшиеся на реке, не страшась осенней холодной воды, перетаскивали лодку. Я уже дотащил до места взваленную на меня поклажу, когда сопровождавшая нас лайка, скрывшись в лесу, начала облаивать глухаря. «Должно быть, и впрямь много здесь птицы», — с радостью подумал я, заряжая ружье и направляясь на звук доносившегося лая…
Лапландский заповедник