— Как слепые щенки эти танки, — сказал он красноармейцам, которые уже собрались вокруг телефониста. — Ничего страшного в них нет, если сидеть в окопах. Важно пехоту не пропустить, которая идет следом, а танки мы на польском фронте даже гранатами били.
Бойцы нервно покашливали и с опаской поглядывали на лежавшее невдалеке Натальино, а смуглый телефонист только усмехался. Он, на своем наблюдательном посту, был уверен, что его батарея их и близко не подпустит. Под конец телефонист сказал:
— Может, и на Григорьевку будете наступать? Мое село сразу за Чаплинкой. Если у нас остановитесь, — крайняя хата, — передайте родителям, что видели Свирида Перепону. Мол, жив-здоров, а домой придет, как Врангеля прикончит!..
На рассвете Свирид Перепона только собрался погреться, бегая на месте, как услышал рокот, доносившийся из степи. Присев на корточки, Свирид прислушался и почувствовал, что волосы у него под шлемом зашевелились: «Не иначе как подкрадывается, дьявол!» Он схватил телефонную трубку и во весь голос закричал:
— Батарея, батарея, — танки!
Такой же отчаянный крик своих наблюдателей услышали командиры всех батарей, расположенных в разных местах, но помочь ничем не могли. Зная, что днем танки могут быть хорошими мишенями, враг предусмотрительно пустил их ночью. Теперь даже из передних окопов их не могли разглядеть, а когда танки подползут к самим окопам, стрелять по ним будет уже невозможно.
Командир правофланговой батареи, напрасно пытавшийся что-то рассмотреть со своего пункта, в растерянности схватился за телефонную трубку и закричал:
— Свирид, Свирид, ты видишь их?.. Молчит! — Он ударил трубкой об землю. — Неужто убежал?
В это время на фронте затрещали выстрелы, потом вспыхнуло сияние и раздался взрыв. Дежурный телефонист на командном пункте видел танки под Тернополем, он авторитетно сказал:
— Гранаты кидают. Если попасть под самое брюхо, сразу так и хрястнет. Вот, слышите, через окопы лезет, чертяка. Не попал, значит, промахнулся!
Гул мотора и лязг гусениц выровнялся и под аккомпанемент выстрелов двигался уже на Каховку. Стреляли редко и беспорядочно. Командир батареи напряженно всматривался в темноту ночи. Слышалось только скрежетанье железа и далекие разрозненные выстрелы. Он снова взялся за телефонную трубку.
— Свирид, Свирид, ты слышишь? Отозвался! Кого? Тебя? В голову, что, что? Замолчал! — Он растерянно оглянулся на телефониста. — Беги на передовой пункт… Перепона ранен!
Телефонист молча шагнул в темноту и исчез. Скрежет танков приближался, но они все еще не были видны. Мимо пункта проскакала упряжка с одним орудием. Впереди на дородном коне промелькнул незнакомый широкоплечий всадник с большими усами. Командир батареи долго не мог понять, откуда и куда неслось это орудие и кто промелькнул впереди. Командиров своей дивизии он знал хорошо. Наконец сообразив, хлопнул себя по лбу и схватил телефонную трубку.
— Первое орудие на передки! — вскочил на коня и помчался на батарею.
Захватив с собой одно орудие, он поскакал прямо на скрежет и лязг — самого танка все еще не было видно. Внезапно комбат увидел, что за металлическим лязгом двигалось какое-то красное пятно. Это, конечно, был раскаленный конец выхлопной трубы позади танка. Прекрасная цель! Наводчик нацелил орудие прямо на это пятно. Когда от разрыва снаряда содрогнулась земля, на фоне золотого сияния четко обозначились контуры огромного, похожего на корабль танка. Он продолжал ползти. У наводчика еще сильнее застучало сердце. Выстрелил вторично. Танк, словно обжегшись, подпрыгнул на месте, заскрежетал и, задрав вверх рыло, остановился. Вокруг башни замигали огоньки пулеметов. Артиллерист выстрелил в третий раз и выругался «Может, хоть этим подавишься, проклятый!»
Пулеметы танка замолкли. Теперь танк лежал уже боком, и люки его уставились в темное небо, на котором померкли звезды. Через голову командира батареи просвистел снаряд и упал где-то справа — там, где замигала точно такая же красная точка.
Снова взяв орудие на передки, командир в пылу еще неизведанного азарта, точно борзая за зайцем, погнался за третьим танком, который упрямо полз на Каховку. Дорогу им пересекла упряжка, тоже с одним орудием, из соседней батареи. Командир ее, словно на футбольном поле, весело выкрикнул:
— Одного уже расквасил, и этот не уйдет!