Орхидея видела, как мускулистый Бен Пэрис поднял ее сестру, и та эффектно свесилась с его плеча, грациозно выгнув спину.
«Черт, — пробормотала она про себя, — это несправедливо… У Вэл столько талантов», — с изумлением отметила она.
Спотыкаясь, Орхидея выбралась в вестибюль. Она казалась себе злобной мачехой Золушки.
Колоссальная предварительная реклама вызвала толпы желающих приобрести билеты на бостонский пробный спектакль в начале октября. Однако рецензии появились однозначные. Не плохие, но и не сенсационные. Встревоженные создатели засиделись до поздней ночи, заполнив комнату голубым сигаретным дымом, они спорили о том, что можно еще сделать, чтобы улучшить постановку.
Текст срочно перерабатывался. Беттина проводила дополнительные репетиции, дорабатывая хореографию. Валентине пришлось запомнить более восьмидесяти строк диалога и выучить две песни, взамен выброшенных.
— Трудно вносить большие изменения в последнюю минуту, — сказал Кит, созвав исполнителей, когда они вернулись в Нью-Йорк для дополнительных репетиций. — С переделками текста хлопот не оберешься. Но это — Бродвей, залатать здесь и там непросто, чертовски много тяжелой работы… но каким-то образом, в конце концов, все собирается в единое целое.
Затем, когда актеры выходили из комнаты, Бен Пэрис отвел Валентину в сторону.
— А не пообедать ли нам вместе, милая девушка?
— У меня уже есть планы.
— Ты, конечно, не можешь их изменить?
— Не могу.
Он смотрел на нее умоляюще, но Валентина отвернулась. На сцене между ними возник контакт, но она не интересовалась им сейчас. Она просто не могла выбросить из головы Кита.
— Дорогая! — удивленно воскликнула Пичис при виде Валентины, неожиданно появившейся на ее пороге во Франклине, в Мичигане. Она прижала дочь к груди. — Я так рада видеть тебя. Вэл. У тебя не через два дня премьера?
— Да, и я прилетела всего на пару часов, — вспыхнула Валентина. — Хочу сходить на могилу Нади, Пичис. Моей русской мамы. Я чувствую, что должна сделать это.
— Конечно, — согласилась Пичис после короткого раздумья.
— Надеюсь, ты не против? — спросила Валентина. — Пичис, я так люблю тебя и всегда буду любить. Хочу сначала побыть с тобой, поделиться новостями. Но потом…
— Я все понимаю, — сердечно сказала Пичис.
На кладбище Белой Часовни в Трое Валентина сидела на скамейке у маленького белого надгробия, устремив взгляд на пышные цветы хризантем, и перед ее мысленным взором предстала красивая женщина, некогда так ее любившая. Ее глаза увлажнились, когда она попыталась найти нужные слова.
— Мама… мамочка… — русские слова теперь с трудом срывались с ее языка. — Мамочка, без твоей жертвы меня не было бы здесь сейчас. Я надеюсь… надеюсь, ты будешь где-то поблизости, когда я выйду на сцену. Ты увидишь меня. Ты…
Она замолчала и просто сидела, погрузившись в окруживший ее покой. Через час она встала, чувствуя себя опустошенной, но в то же время счастливой. Она должна была вернуться в Нью-Йорк.
Премьера. Валентина ощущала заразительное волнение исполнителей. Они испытывали подъем, предвкушая успех. Разминаясь вместе с другими танцовщиками у перекладины, установленной в репетиционном зале, она пыталась сдержать частые удары сердца и легкую боль в желудке — следствие страха перед сценой.
Пичис и Эдгар приехали из Детройта, и даже Джоу Макбанта, преподававшая девушкам танец в Детройте, сообщила, что прилетит. Агент Валентины — Майк Даффи приводит с собой театральную группу в двенадцать человек.
Но Орхидея не придет на премьеру.
Валентина звонила и просила прийти, но Орхидея упрямо отказывалась.
— Я не нужна тебе, а ты не нужна мне, — твердила она.
— Конечно же, ты нужна мне, Орхи… очень нужна! Почему ты так сердишься на меня? Что я сделала?
— Ты прекрасно знаешь, что ты сделала, — зло ответила Орхидея и повесила трубку.
В комнату вошла Беттина Орловски.
— Послушайте! — обратилась она к танцовщикам. Они послушно прекратили разминку и повернулись к хореографу, вот уже два с половиной месяца делавшему их жизнь невыносимой.
— Сегодня вам предстоит тяжелый вечер. Вы будете исполнять относительно новые номера, и у вас не было достаточного количества репетиций. Не столько, сколько бы нам хотелось.
Среди танцовщиков раздался приглушенный ропот.
— Но позвольте сказать вам следующее! — резко бросила Беттина. — Я приложила чертовски много усилий, чтобы выбрать лучших, и остановила свой выбор на вас. Я прекрасно знаю, на что вы способны, потому что я вытягивала из вас все возможное. Вы сможете добиться успеха. Вы…