обособлением отдельных родов и с вождями и героями этих родов, являющихся
выразителями их социальной и военной мощи в борьбе со стихийными силами природы и
с окружающим «варварством» (т. н. «героический век»). 3) Но окончательное свое
завершение и последнее свое оформление гомеровские поэмы получили только от эпохи
далеко зашедшего разложения героического патриархата, а вместе с тем и всего
общинно-родового строя, когда общенародная и героическая жизнь уже в значительной
мере становилась предметом эстетической рефлексии, лишалась своего непосредственно-
религиозного характера и превратилась в предмет светского поэтического творчества (это
уже канун рабовладельческого строя и частичный переход в пределы этого строя). [48]
2) Военно-политическая история греческого народа, на основе которой
образовались гомеровские поэмы, фактически была историей племен этого народа и их
передвижений. 1) Можно считать вполне установленным фактом, что эолийцы,
населявшие Фессалию и Беотию и достигшие весьма развитой ступени патриархального
героизма, двинулись в третьей четверти второго тысячелетия до н. э. на северо-запад
Малой Азии с завоевательными или колонизаторскими целями, неся с собой
воспоминание о родине, ее быте, религии и мифах, о ее аристократически-героическом
прошлом, т. е. о т. н. микенской культуре. 2) Можно даже с полной уверенностью
утверждать, что эти эолийцы покорили упомянутую часть Малой Азии, вошли в
теснейшее культурное соприкосновение с тамошними народами и переработали свою
религию и мифы в связи со своей новой военной, морской и колонизаторской жизнью и в
связи с усвоением местных малоазиатских мифов и культов. 3) Наконец, необходимо
утверждать, что эти победители эолийцы около начала первого тысячелетия до н. э. были
сами перекрыты еще новым потоком греческих переселенцев, ионийцев, которые заново
переработали всю эолийскую эпику в связи не только с своим новым, ионийским,
диалектом, но и с своим чрезвычайно живым, подвижным, чувствительным,
экспансивным, веселым и почти легкомысленным характером, наложившим неизгладимую
печать на суровый эолийский эпос и в этом виде передавшим его и всей последующей
Греции и всему культурному человечеству вообще.
3. Личность Гомера и оформление его произведений. Все указанные выше факты
из истории греческого народа говорят нам только о содержании поэм Гомера, в то время
как художественное произведение состоит не только из какого-либо содержания, но и
обязательно облечено в некую форму. Форму же всякому художественному произведению
дает его автор. Следовательно, сам собой возникает вопрос об авторской личности Гомера.
И 150-летняя история гомеровского вопроса, наполненная бесчисленными ложными
представлениями об авторстве гомеровских поэм, дает возможность в настоящее время
сделать по этому вопросу весьма ценные выводы.
а) Имманентный автор. Прежде всего одним из очевиднейших результатов 150-
летней научной работы над Гомером является в настоящее время то простое и
элементарное положение, что об авторе гомеровских поэм можно и нужно судить
только по самим гомеровским поэмам, что подлинный автор этих поэм рисуется только
самими же поэмами, что он для нас всецело остается в пределах этих поэм, почему и
нужно назвать его имманентным автором (лат. immaneo – «нахожусь в чем-нибудь»). Когда
исследователи говорили нам о множественности авторов, то, очевидно, они игнорировали
поэмы Гомера как художественное [49] целое и, следовательно, игнорировали то единое
поэтическое сознание, о котором только и можно говорить, если исходить из самих поэм.
Поэтому никакая теория множественности в настоящее время неприемлема для науки. С
другой стороны, если твердо стоять на почве самих поэм, учитывая их художественное
целое, и говорить о таком их авторе, который вполне им имманентен, то, очевидно, для
теперешней науки должна отпасть и всякая теория единоличного авторства, поскольку
всякий изолированный автор отделял бы себя от воспеваемого им народа и не имел бы
ничего общего с тем автором гомеровских поэм, который нами имманентно в них
ощущается. Подлинный имманентный автор гомеровских поэм есть, как сказано выше,
сам греческий народ, но в настоящее время мы должны сказать, что этот подлинный
коллективный автор не только не исключает индивидуального авторства, а, наоборот, его
предполагает, ибо только отдельные личности и могут что-нибудь придумывать и
записывать; но зато это должны быть такие личности, которые в своем сознании
неотделимы от народа и для которых самое интимное личное творчество – это и есть
всенародное творчество, так что в них творит не кто иной, как сам греческий народ в виде
некоего цельного индивидуума. Это очень близко и современным унитарным теориям,
поскольку здесь действительно утверждается некий один и единственный творящий
индивидуум, но это в то же время и очень далеко от них, поскольку утверждаемый нами
здесь творческий индивидуум не абсолютизируется нами ни в качестве отвлеченной
фикции народа, творящего вне отдельных личностей, ни в виде отдельной личности,
которая бы творила вне своего народа, преследуя исключительно свои
индивидуалистические цели. Это и есть тот подлинный имманентный автор гомеровских
поэм, о котором мы только и можем говорить; и всякие другие авторы, с точки зрения
современного состояния гомеровского вопроса, есть только научные фикции и
односторонние абстракции, для которых невозможно привести никаких реальных
оснований.
б) Художник. Всмотримся в этого подлинного имманентного автора, как его рисуют
нам поэмы Гомера. Тут тоже приходится начать с утверждения одной очень простой и
элементарной истины, которая игнорировалась большинством старых теорий по
гомеровскому вопросу, а именно, что автор гомеровских поэм – художник. Все то, что
говорилось и говорится, например, об истории греческих племен, отражением которой
являются гомеровские поэмы, об истории разного рода культурных напластований в них, о
смешении диалектов у Гомера, о разного рода механистических соединениях и
разделениях в пределах гомеровского текста, об их редактировании, интерполировании,
перелицовке и т. д., и т. д., все это говорит нам о чем угодно, но только не о том, что автор
гомеровских поэм есть художник. Даже формально литературоведческий анализ поэм
Гомера и их [50] традиционная поэтика, состоящая из перечисления и классификации
литературных приемов у Гомера, тоже говорит нам очень мало о поэтической и
художнической личности подлинного автора гомеровских поэм. Эти поэмы не есть ни
история племен с их войнами и передвижениями, ни учебник греческой диалектологии
или поэтики, но это есть прежде всего художественное произведение, это песни,
содержащие в себе не буквальное и фотографическое отражение жизни и не научный ее
анализ, но живые картины и образы, порожденные глубокими и мудрыми чувствами
художника, захотевшего в обобщенной и красивой форме сказать о жизни своего народа.
Поэтому, пока мы говорили выше об истории греческого народа, нашедшей себе
отражение в поэмах Гомера, мы только научно конструировали эту историю на материале