G. Jachmann, Das Homerische Königtum. (Maia. Nuova serie Fasc. 4, Anno 6, 1953, стр. 241-
256). Взгляд этот нужно считать крайне преувеличенным.
8) В связи с этой эволюцией сословий от родовой общины к аристократическому и в
дальнейшем демократическому государству укажем на статью W. Hoffmann, Die Polis bei
Homer (Festschrift Bruno Snell Munch. 1956, стр. 153-165, а также на работу F.
Schachermeyr, Der Werdegang der griechischen Polis (Diogenes. 4, 1953 (1954) стр. 1-16.).
Важно отметить также работу Н. Strasburger, Der soziologiscihe Aspekt der Homerischen
Epen. (Gymnasium, 1953, 60, стр. 97-114), где, правда, иногда с некоторым преувеличением
выдвигается очень важная особенность гомеровского эпоса, а именно крестьянский быт в
противовес традиционному приписыванию Гомеру аристократических и рыцарских
идеалов.
9) A. Platt, Homer's similes. The Journal of Philol. 1896, XXIV.
I. Эпос и его социально-историческая основа.
1. Неправильное понимание эпического стиля. Овладение разносторонним
содержанием поэм Гомера и их идеологией делает возможным изложение
художественного мастерства Гомера или, иначе говоря, его стиля.
Стиль этот – эпический. Однако мало того, что самое понятие эпоса не
представляется вполне ясным,1) связь его с периодами социально-исторического развития
еще менее того ясна. Если всякое художественное произведение вообще есть совпадение
общего и индивидуального, то это совпадение в разных художественных стилях
трактуется по-разному, то есть с разной степенью интенсивности общего, с разной
степенью интенсивности индивидуального и с разным качеством, с разной
целенаправленностью этих бесконечно разных совпадений общего и индивидуального.
Эпос всегда славился как примат общего над индивидуальным. И это вполне
соответствует породившей его общинно-родовой формации, в которой коллектив тоже
всегда имеет примат. [119]
2. Сущность эпического стиля. Самое важное во всей проблеме эпического стиля –
это отношение общего и индивидуального. Эпический стиль есть такой художественный
стиль, который рисует нам жизнь того или иного человеческого коллектива,
подчиняющей себе своими закономерностями решительно всякую личную жизнь, и
потому всякая отдельная личная жизнь получит для нас интерес только в связи с общей
жизнью ее коллектива.
Это не значит, что в эпосе решительно нет никакого изображения личной жизни. Но
это значит, что всякая личная жизнь в эпосе получает свой смысл и свое закономерное
развитие только от того коллектива, к которому она принадлежит. Эта личная жизнь может
быть полна самых глубоких, самых жгучих чувств. Но эти чувства, если речь идет об
эпосе, вызваны жизненными задачами коллектива и получают свое удовлетворение только
в связи с жизнью этого коллектива.
Нельзя также думать, что эпический индивидуум совершенно лишен всяких других
чувств и не ставит себе никаких других задач, кроме как только чисто
коллективистических. Этих чувств может быть здесь сколько угодно. Но это значит, что
подобного рода неколлективистические чувства и поведение являются для эпического
субъекта чем-то второстепенным и третьестепенным и не играют в его жизни никакой
решающей роли, хотя и могут вносить в нее весьма разнообразное содержание.
Итак, если специфика всякого стиля заключается в том, в каком виде и в какой мере
общее и внутреннее воплощается в индивидуальном и внешнем, то специфика эпического
стиля есть несомненный примат общего над индивидуальным, когда всякий индивидуум
оказывается не чем иным, как самосознанием рода во всех его отдельных представителях.
Этот примат общего над индивидуальным в эпосе особенно хорошо понимали русские
писатели и среди них Белинский и Гоголь.
Белинский пишет:2)
«Итак, содержание эпопеи должны составлять сущность жизни, субстанциальные
силы, состояние и быт народа, еще не отделившегося от индивидуального источника своей
жизни. Посему народность есть одно из основных условий эпической поэмы: сам поэт
еще смотрит на события глазами своего народа, не отделяя от этого события своей
личности» (стр. 37). «Действующие лица эпопеи должны быть полными представителями
национального духа; но герой преимущественно должен выражать своею личностью всю
полноту сил народа, всю поэзию его субстанциального духа» (там же, стр. 38). «Каждое из
действующих лиц «Илиады» выражает собою какую-нибудь сторону национального
греческого духа» (там же, стр. 39). [120]
«...В древнем мире существовало общество, государство, народ, но не существовало
человека, как частной индивидуальной личности, и потому в эпопее греков, равно как и в
их драме, могли иметь место только представители народа – полубоги, герои, цари» (там
же, стр. 41). «Древний мир был мир внешний, объективный, в котором все значило
общество и ничего не значил человек» (там же, т. III, 1953, стр. 424).
У Гоголя в статье «Учебная книга словесности для русского юношества» читаем об
эпопее: «Она избирает в герои всегда лицо значительное, которое было в связях, в
отношениях и в соприкосновении со множеством людей, событий и явлений, вокруг
которых необходимо должен созидаться весь век его, и время, в которое он жил. Эпопея
объемлет не некоторые черты, но всю эпоху времени, среди которого действовал герой с
образом мыслей, верований и даже познаний, какие сделало в то время человечество. Весь
мир на великое пространство освещается вокруг самого героя, и не одно частное лицо, но
весь народ, а часто и многие народы совокупляются в эпопею, оживают на миг и восстают
точно в таком виде перед читателем, в каком представляет только намеки и догадки
история».
Конечно, во времена Белинского, Гоголя и Герцена (из которых еще можно было бы
привести много интересного) еще не владели точными методами марксистско-ленинской
науки и не понимали всего принципиального различия между общинно-родовой и
рабовладельческой формацией. Поэтому и разница в положении личности там и здесь не
могла формулироваться точно. Тем не менее интуитивно весьма глубоко понимался
примат общего над индивидуальным, как он отразился в греческой эпической поэзии.
3. Срединное положение эпоса.
а) Между первобытной дикостью и цивилизацией. Теперь мы можем окончательно
формулировать подлинно социально-историческое место эпического стиля. Строго говоря,
все вообще искусство общинно-родовой формации обладает эпическим стилем, поскольку
она является первобытным стихийно нерасчлененным коллективизмом, в котором тонет
каждая отдельная личность. С другой стороны, можно говорить об эпосе в более узком
смысле слова, понимая под ним героические песни и другие примыкающие к этому
жанры.
Такой героический эпос не мог существовать в стародавние времена человеческой
дикости, когда человек был целиком подчинен стихийным силам природы и потому не
имел никакого понятия о героизме. Но эпос перестает существовать и тогда, когда
человеческая личность оказывается слишком развитой, слишком углубленной в себя,
слишком далекой от бесстрастного изображения природы и жизни.
б) Восходящий патриархат. Подлинное место эпоса – это восходящий патриархат,
когда человек настолько [121] овладевает силами природы, что может с ними героически
бороться и героически их себе подчинять. В эту эпоху родовая община становилась
оседлой и здесь она, рационально используя природные богатства, начинает осознавать