Из семейства акул на Черном море встречается только катран, или морская собака. Самые крупные из катранов едва достигают двух метров. Но такие гиганты в Черном море очень редки. Катраны питаются мелкой рыбешкой, крабами и прочей живностью. Для человека черноморские акулы не опасны. Однако охота на них — катраны съедобны — требует смелости и риска.
Оружие морских собак — острые зубы, не считая колючих шипов, украшающих спинные плавники, и шероховатой, похожей на наждачную бумагу кожи. Выстрел из ружья, как правило, лишь ранит рыбу. Подстреленный катран яростно борется за жизнь и может нанести не менее опасные раны, чем морской кот.
День первый. 23 августа. Наконец я дома, на «Ихтиандре». Трогательно и тепло отнеслись ко мне друзья. Проводы получились даже слишком торжественными.
Я так устал там, наверху, что с удовольствием отдыхаю в одиночестве. В доме не холодно, но немного влажно. Впрочем, мои вещи прибыли довольно-таки сухими. Я уютно расположился на нарах. Сквозь сон припоминаю события последних дней…
Перед самым погружением еще оставалась масса дел и нерешенных вопросов. Иногда казалось, что ничего не выйдет… Тут, в подводном домике, да еще сквозь легкую дремоту все земные заботы казались далекими, «потусторонними». Я как будто сбросил с себя тяжелый мешок…
Да, здесь я отдыхаю. Я вполне искренен, когда на телефонные звонки — а их необыкновенно много — отвечаю, что чувствую себя отлично.
Время неудержимо бежит…
За иллюминатором — густые сумерки. Прошу выключить свет и наблюдаю, как под водой наступает ночь. В иллюминатор, который против моей постели, видно скалу, поросшую буйной подводной растительностью. Там бурлит жизнь. На выступе неподалеку от домика почти постоянно висит серо-коричневая рыбка зеленушка, которую я окрестил Рыжей Машкой. В углублении, под Машкиным выступом, расположился краб Митька. Он иногда выходит из своего укрытия. Флегматично ползет по стене и при этом все время жует. Вот такие мои первые подводные знакомые.
О своем жилище я не думаю. Я его очень хорошо изучил, когда шли подготовительные работы, и подолгу бывал в нем. Поэтому сегодня я вошел в него как-то по-будничному.
Звук в домике довольно хорошо резонирует. Приходится говорить тихо, иначе слова сливаются в нечленораздельные звуки с металлическим оттенком.
Помещение заставлено балластом и баллонами. Комнату пересекают толстый электрокабель и еще более толстый воздушный шланг. В них — жизнь, тепло и воздух. Телефонный кабель элегантно лежит в самом углу и тянется к столу тонкой голубой лентой. Но смотреть на него не особенно приятно. Сейчас раздастся очередной — тысячный звонок.
Знатоки утверждают, что одиночество под водой угнетает, а мне пока хорошо. Освещение отличное. Труба, по которой поступает воздух, дышит хрипло, как астматик. Видимо, в ней скопилась осевшая влага, а может быть, туда проникло немного морской воды. Но сам воздух чист и поступает бесперебойно, ровной теплой струей.
Опять прошу погасить свет.
За бортом ночь. По очереди то в одном, то в другом иллюминаторе вспыхивают молнии: это светятся микроорганизмы. Интересно, что с берега такие вспышки кажутся искорками, а здесь — словно зарницы.
В уши все время лезет хлопающий звук выходящего воздуха. Этот звук наполняет домик грохотом. Правда, когда задумываешься, о шуме невольно забываешь.
Самое неприятное в моем быте — это, пожалуй, раскачивание домика. Он качается в такт волне наверху, но более плавно. Иногда его качает сильнее. Сквозь шум воздуха, который выходит наружу, слышны удары блока о блок. Вернее, эти удары больше чувствуются, чем слышатся. Становится немного не по себе. Чем больше я фиксирую внимание на этой качке, тем больше напрягаются нервы. Все время ждешь пистолетных выстрелов — звука лопнувших тросов.
А ночь вступила в свои права. Хорошо было бы выключить подачу воздуха и послушать тишину — окунуться в мир безмолвия…
А теперь — спать!
День второй. 24 августа. Разбудил меня телефонный звонок. В иллюминаторах светло. Визиты и телефонные звонки сегодня воспринимаются куда приятнее. Я уже с нежностью смотрю на голубую ленту телефонного кабеля. Сам тоже частенько телефонирую.