Женева, 29 января
Дорогой папа!
На этой неделе я пишу тебе, потому что в прошлое воскресенье я писал маме. (Я уверен, тебе это не будет неприятно, потому что ты всегда говорил, что вы с мамой хотите одного — развестись как цивилизованные люди, чтобы мы все могли остаться друзьями.) Но мама не ответила на мое письмо. Возможно, она недавольна моей орфографией еще больше, чем ты. Я начинаю думать, что будет и проще и дешевле, если я вообще не буду поступать в колледж. И вообще я не понимаю, зачем так уж нужно образование.
У нас в школе произошел грандиозный скандал, который на всех нас произвел сильное впечатление. Одна девчонка, которой только шестнадцать лет, забеременела, и все знают, что в этом виноват учитель физики, редкий подонок. Мы все ждем, женится он на ней или нет, но пока она ходит расстроенная и ее исключили из школы. Она уезжает в пятницу.
Она мне всегда очень нравилась, и вчера вечером мы с ней долго разговаривали. Я хотел сказать ей, что, может, это все и не так страшно, моя мачеха, например, родит в мае, хотя замуж вышла только в декабре, и небо не обрушилось на нее и вообще ничего такого не случилось. Я думал, что, может, ей было бы легче — думать, что и взрослые ошибаются не хуже детей (если только ее можно назвать ребенком), но потом я решил, что, наверное, было бы нехорошо приводить в пример тебя и Марту, и ничего не сказал.
А в остальном у нас все как прежде, чувствую я себя хорошо,
Нью-Йорк, 2 февраля
Дорогой Стивен!
Хотелось бы думать, что твоя мама тоже «недавольна» твоей орфографией, но я уверен, что не в этом причина ее молчания. Она никогда не любила писать письма, и, возможно, теперь ей это еще труднее, чем прежде. Мы действительно, как ты пишешь, хотели разойтись как «цивилизованные люди» — ради всех нас, по развод очень нелегкая процедура для тех, кто имеет к нему отношение, и ты сам мог в этом убедиться. И если ты попытаешься на мгновение поставить себя на место матери, то поймешь, что ей нужно время я нужно побыть одной, чтобы решить многие важные для нее проблемы. Она, конечно, напишет тебе, как только вновь обретет себя, а ты должен набраться терпения и помнить, что она по-прежнему любит тебя.
И еще, если ты действительно сомневаешься, нужно ли тебе образование, я должен сказать: цель его — помочь тебе встать на ноги, когда ты станешь взрослым, и чего-то добиться в жизни. От незнания орфографии проще тебе не будет.
Мне нетрудно понять, почему ты провел параллель между твоей соученицей, попавшей в беду, и Мартой, которая ждет ребенка в мае, но сходство между этими двумя случаями только кажущееся.
Твоя соученица еще сама ребенок или, во всяком случае, была им, и совершенно напрасно переступила границы детства — ты, вероятно, и сам это понял теперь, когда с ней случилась эта неприятность. Марту, с другой стороны, едва ли можно считать ребенком. Она взрослый человек, отвечающий за свои поступки, способный нести ответственность и за ребенка, когда он появится. Кроме того, в отличие от «учитиля» физики я не подонок и отвечаю за свои поступки, а поэтому мы с Мартой поженились, и я сделаю для нее и ребенка все, что от меня зависит.
Кстати, мы подыскали новую квартиру, потому что в теперешней нам с мая уже будет тесно. Она как раз напротив твоей бывшей школы, у нас будет кухня с нишей — столовой, гостиная, две спальни, одна для меня и Марты, другая для маленького, и еще одна комната, которая будет твоей. Марта считает очень важным, чтобы ты, когда приезжаешь к нам домой, чувствовал, что у тебя есть своя собственная комната, и вот в основном благодаря ей мы и будем жить в такой большой квартире. В твое отсутствие эта комната может служить мне кабинетом, но перед твоим приездом мы будем убирать из нее мои книги, бумаги и все прочее. Еще Марта хочет поставить у кровати шелковую японскую ширму, которая тебе понравилась.
Пожалуйста, пиши и, пожалуйста, не забывай об упражнениях.
Женева, 5 февраля
Дорогой папа!
Мне хотелось бы сказать тебе одну вещь, и вот какую — без тебя я бы никогда не знал, что можно «развестись как цивилизованные люди». Это ты мне объяснил. А мне это всегда казалось страшно нелепым. То есть было бы куда лучше, если бы ты прямо сказал: «Я больше не люблю твою мать и хочу жить с Мартой» вместо того, чтобы утверждать, будто ты и мама собираетесь остаться на всю жизнь самыми близкими друзьями. Потому что сейчас дело обстоит так, что мама, возможно, думает, что ты ее еще любишь, и Марте должно быть неприятно предполагать, что ты еще не сделал окончательного выбора, а я уже совсем ничего не могу понять, хотя, конечно, все это не мое дело.