Часть лодок потеряла ход, черпанула воды или перевернулась. Другие сдвинулись к центру, уходя от этого невиданного оружия.
Стрелки с ушкуев перенесли огонь на оставшийся фланг и центр противника. Суваши, однако, довели дело до абардажа. На их беду на атакованном первом ушкуе был Салман. Который просто верещал от удовольствия! Два клинка в руках и бегать не надо! Сами лезут!
Мечники поставили вдоль бортов стену щитов и тыкали между ними копьями. А стрелки, взобравшись на лодейные банки, продолжали разгружать свои колчаны в близкую линию противников. Сувашей прижимало к ушкуям и всё пятно вопящих, гребущих, мечущих всякое тяжёлое и острое, воинов в лодках, продолжая сжиматься, сносило к низкому левому берегу.
Лодки атакующих идут почти "в стык", весло к веслу, на носах уже пляшут, подпрыгивают, вопят лучшие воины, потрясают топорами, щитами и копьями. Ещё чуть-чуть, ещё пяток гребков, десяток метров, лодки воткнуться в борта ушкуев, храбрецы бросятся вперёд, проламывая своими телами линию русских щитов, следом, заваливая дырку в стене щитов градом дротиков и копий, кинуться остальные. И плевать, что каждая стрела на такой дистанции находит своего покойника, что падают на дно и вываливаются за борт сородичи, боевые товарищи. Вперёд! Только вперёд!
Тут же, рядом стукнутся об борт противника соседние лодки, обойдут врага с носа и кормы, полезут оттуда, подопрут сзади отставшие, вал вопящих тел захлестнёт кораблик... Ура! Победа!
Тут Дрочило, вывел, таки, "Белого Льва" на удобную дистанцию ещё раз. И повторил.
Два центнера камней пробарабанили по головам, плечам и спинам храбрецов, полных ярости битвы и предвкушения победы. Лодки задёргались, выскочившие на носы предводители отрядов, падали в воду, лодки сталкивались, их разворачивало в плотном строю... На минуты молодёжь, составляющая большинство в отряде, лишилась большой части своих, окунувшихся в речную воду, "младших командиров", "сержантов и капралов". А с ушкуев и водомерок продолжали монотонно прилетать убийственные стрелы. Выбивая ясно видимых на такой дистанции оставшихся предводителей, хорошо вооружённых, опытных воинов.
Это оказалось чересчур - суваши взвыли и кинулись бежать. Частью - на близкий, густо поросший камышом левый заливной берег, частью - лодками вверх по реке.
"Водомерки" кинулись вдогонку за лодочками. Ушкуи, продолжая загибать свой строй, прижимали сувашей к берегу, добивая плавающих в воде. А из камышей на берегу раздались страшные вопли и выскочил Кавырля. В совершенно боевом прикиде и таком же настроении.
Всё.
А, забыл. Одновременно другой отряд черемис, тоже издавая победные крики и оскорбления в адрес извечных противников, ворвался в оставленный лагерь в версте выше.
Итог. Сувашей было около 15 сотен. 2/3 юнцы от 14 до 20 лет. Под сотню - оны и просто опытные воины. Остальное - бобыли в возрасте. Сотня - убежала. Сотни четыре - попали в плен. Сотни две-три - убили в бою. Остальные... утонули?
Наши потери: шестеро убитых, одиннадцать раненных. В последний момент перед абордажем суваши просто завалили ушкуи стрелами и дротиками.
Для отряда в сотню бойцов - потери большие. У черемис около двух десятков убитых. Но их-то полтысячи и они слабо-доспешные.
Как обычно после боя - зачистка с обдиранием. Уже и на следующее утро находили спрятавшихся в местных болотах "недобитков".
Ожидаемая свара по поводу дележа добычи.
Чарджи поступил... резко. Велел сдать всё взятое с боя. Когда местные начали возмущаться, приказал лучникам взять запасные колчаны, подогнать "Белого Льва" к берегу, где шёл совет, и зарядить. Скрип дерева этой махины при подъёме противовеса в рабочее состояние - произвёл нужное впечатление. Тем более - некоторые были на Земляничном ручье и видели как Салман - вон он, вон он! - проводил вразумление.
Ополченцам не дали доли в добыче:
-- Вы получили главное - сохранили свою землю, жизни, свободу.
Исключения - Кавырля и его люди:
-- Кавырля выполнил долг. Он защищал земли Всеволжские. Воевода ценит службу своих людей.
И семьи павших:
-- Они заплатили жизнями за нашу общую победу. Дом, в котором вырос храбрец, не может быть оставлен в нищете.
Чарджи воспроизвёл ещё одну мою хохмочку. Приказал отрезать мёртвым врагам уши, сделал связочку и, одев на шею одному из пленных, перевезя его на другой берег, отправил к старейшинам его племени. Предварительно публично разбив ему локти. Перед собранием толпы союзных черемис и пленных сувашей.