- Из головы. Но моя интуиция подсказывает, что все происходило примерно так.
- Свою интуицию можешь засунуть себе знаешь куда... Ты работаешь не в издательстве "Буратино", а в газете, причем в криминальном отделе, и твоя буйная фантазия здесь совершенно неуместна.
- Нет, Толик, тут ты не прав. Ты только представь себе, на мою основу мы наложим твою информацию и подкрепим все это совершенно реальными фотографиями. Получится такой салат, что пальчики оближешь.
- Как хочешь, лично я умываю руки и свою подпись под этой белибердой ставить не собираюсь и тебе не советую. Если уж тебе так хочется крови, то обработай мой материал, но безо всякой привязки к убийствам и изнасилованиям. А фотографию последней жертвы дай с короткой информацией, но воздержись от комментариев. На сегодняшний день объема будет достаточно. Дерзай, а я пошел.
- Куда?
- Сначала в суд, а потом домой, надо закончить статью по делу Смакова. Ежели Репей будет спрашивать, то буду завтра после обеда.
* * *
К двум часам следующего дня Шульгин закончил отличную, бомбовую статью о господине Смакове, ловком мошеннике и пройдохе по части обмена квартир. Вполне довольный собой, в половине третьего он вошел в кабинет главного редактора и протянул уже готовый материал.
Главред, лысая гадина с щеголеватыми усами, припечатал рукопись пухлой рукой и вежливо осведомился о здоровье.
- Спасибо, вашими молитвами... - соблюдая этикет, ответил журналист.
- Плохо же ты на меня молишься, засранец, - чавкнув раскрыльями щек, пожурил его шеф. - Тебя кто на работу взял, когда даже ассоциация ассенизаторов отказалась от твоих услуг?
- Вы взяли, Аркадий Михайлович, - покорно согласился Шульгин. - Только мне кажется, что в этой конторе запах тоже не очень-то воодушевляет.
- Ме-е-ерзавец, - со вкусом пропел Рейпин. - А ты помнишь, какой ты пришел? Зябкий, гиблый, как зимний воробей! А помнишь, что ты у меня просил? Если забыл, то я могу напомнить. Магнитофон у меня работает двадцать четыре часа в сутки. Ты же у меня попросил хоть немного денег, соглашаясь даже на должность корректора. Я дал больше, чем ты просил, но с одним условием. Ты помнишь его?
- К сожалению, да, - проклиная проституцию своей профессии, согласился Анатолий.
- Сколько лет ты у меня работаешь?
- Почти два года.
- У тебя хорошая память, - прикуривая непривычную ему сигару, одобрительно кивнул редактор. - Теперь скажи, твои жена и дочка довольны, что ты приносишь такую сумму?
- Да, они вас просто боготворят.
- Я рад, рад, что хоть кто-то понимает мою доброту. А теперь скажи мне, газетный мазилка, на кой черт ты ляпаешь мне такие опусы, от которых у меня дыбом встают волосы? Согласись со мной, какать в ту же чашку, из которой кушаешь щи, это противоестественно.
- Да, насчет какать вы правы, но в остальном... То, что там написано...
- Можешь этим подтереться, - брезгливо отодвинув машинописные листы, отстранился Рейпин. - От моего имени выпиши себе аванс, а точнее, месячное выходное пособие, и можешь считать себя свободным, как черноморская чайка.
Шульгин прекрасно понимал, что журналист он неплохой, не советский, не кадетский, а сам по себе, и такое отношение к себе считал оскорбительным.
- А может быть, вы передумаете? - уже твердо намереваясь бежать из этой газетенки, с издевкой спросил он.
- Могу, - заранее приготовленным словом ответил Рейпин. - Но с условием, что ты прекратишь кропать подобные никому не нужные статейки. Договорились?
- Какие статейки, я вас не понимаю.
- Отлично ты меня понимаешь, просто забыл, но я могу тебе напомнить, швырнув на стол свежую газету, рассвирепел редактор. - Может быть, скажешь, что этот опус вышел не из-под твоего пера? Позор! Писать такой вздор, не имея реальных подтверждений. А я-то, как дурак, купился. Да еще и похвалил твоего Серова, такого же мазилку, как и ты. И подписались-то ведь как хитро - собственные корреспонденты. Собственные... Или ты хочешь, чтобы нас прикрыли?
- Нет, - взглядом пробегая целую полосу и все понимая, ответил Шульгин. - Но почему эта статья вызвала у вас такое негодование? Согласен, она немного вымышлена, немного высосана из пальца, но не мы первые и не мы последние - в нынешней свободной прессе такое сплошь и рядом.
- Почему я в негодовании? И ты еще корчишь из себя святую простоту? Да хотя бы потому, что час назад звонили из милиции и снимали с меня стружку, а после этого был еще один премиленький звоночек. Какой-то хрен с наипаскуднейшим голосом справился о здоровье моей жены и дочери, а потом посоветовал мне ради них же больше такое не печатать. Кстати сказать, он спросил, кто непосредственно состряпал этот опус.
- И вы, конечно, ответили.
- Милый мой, а что же мне оставалось делать? Подставить за твои проказы собственную жену и дочь? Согласись, это нелогично.
- Нет, но вот когда вашу дочь изнасилуют и убьют, тогда вы запоете по-другому.
- Убирайся, пока я не запустил в тебя чем-нибудь тяжелым...
- А пособие?
- Можешь считать, что я пошутил.
- Отличная шутка, и главное - ко времени сказанная. В кармане у меня нет даже рубля. Я далек от того, чтобы стоять перед вами на коленях, но деньги мне нужны, хотя бы на хлеб. И вообще лучше нам с вами разойтись по-доброму, потому как мой сволочной характер знает каждый второй житель города, а обвалять в дерьме вашу персону большого труда мне не составит, и помощников тут будет хоть отбавляй.
Рейпин поковырял в носу, расправил три волоска на макушке и признал речь Шульгина содержательной и резонной.
- Ладно, уговорил, иди в кассу, с тобой действительно лучше не связываться, но только уговор - как получишь капусту, чтобы и запаха твоего в редакции не было.
- "... И никогда меня вы не найдете, ведь от колес волшебных нет следа", - ответил Шульгин словами Новеллы Матвеевой и, тактично хлопнув дверью, потрусил в бухгалтерию.
Костя Крымов сидел на краешке стула, лепил Шурочке глаза и канючил на бутылочку.
- Шурочка, я только что от шефа. Он приказал Крымову денег не давать. Говорит, что еще не заработал.
- Шульгин, душа моя, у меня совершенно иная информация. Мне не велели давать деньги ни тебе, ни Крымову. Как тут быть и кому не давать?
- Давать надо всем, и лучше деньгами, - подумав, ответил Анатолий.
- Козел ты, Шульгин, нет чтобы женщину попросить о чем-нибудь приятном, все у тебя один разговор...
- А я и хотел попросить вас о приятном, - не моргнув глазом, признался журналист. - Сейчас вы мне даете денежку под расчет, и мы с этим алкоголиком, Крымовым, вместе катим ко мне домой. Тачка под парами, Крымов под духами, а ваша Леночка, наверное, давно соскучилась без тесного общения со мной, компания будет еще та...
- А что на это скажет ваша жена?
- А ничего она не скажет, потому как вместе с дочерью укатила в Минск и появится только через неделю.
- Ну что с тобой сделаешь? - оправляя юбку, улыбнулась Шурочка.
- Он и мертвую достанет, - хихикнула Леночка, уже сейчас готовая на все тяжкие.
Бесшабашный и лихой таксист, вместе с заездом в магазин, докатил их до дома за двадцать минут.
- А тебя правда, что ли, шеф с работы попер? - расплачиваясь с шофером, осведомилась Шурочка. - Вроде у нас хороших журналистов негусто.
- Да нет, просто я решил перейти в "Таймс", там и жизнь получше, да и зарплата покруче.
Глава 3
Последующие две недели Анатолий Шульгин болтался на автовокзале. Он уже знал, что первая и третья жертва маньяка проживали в близлежащих селах. Валентина Степанова в день своей смерти собиралась в Михайловку, а Замира Исмаилова, студентка второго курса физкультурного техникума, направлялась в Соснянку. Одна лишь Галина Гудко выпадала из этой обоймы. Она проживала в городе, и это лишний раз подтверждало его догадку в том, что ее смерть просто подтасована под маниакальное убийство.