- Нет, в театр, на оперу "Русалка", - усмехнулся я, пересаживаясь на заднее сиденье. - Поехали, уже пятнадцать тридцать. До вечера нам предстоит содрать с него всю шкуру - утомительная процедура.
Второй раз за сегодняшний день мы вырвались из города и по давно протоптанной дорожке углубились в лес. Когда шум и сигналы проезжающих по трассе автомобилей не стали слышны и их сменил птичий щебет, мы остановились.
- Послушай, Макс, - с удовольствием вдыхая лесной воздух, предложил я. - Давай-ка мы с тобой повременим с экзекуцией хотя бы минут пять. Просто полежим на травке, послушаем птичек. Прелесть-то какая!
- Да я не против, только у этого борова на крикушке наклеен перцовый пластырь. Ему, наверное, все губы разъело, больно ведь. Ты слышишь, как мычит, что тебе племенной бык. Сейчас всех коров сюда соберет.
- Нет в тебе, Ухов, романтики ни на грош, - огорчительно посмотрел я на него и открыл заднюю дверцу. - Принимай свой крупный рогатый скот по описи.
Не распутывая ног, мы отвязали ему руки и в таком положении вытащили на траву. Первое, что сделал Макс, так это обыскал его и оказался совершенно прав. Во внутреннем кармане нашего клиента оказался видавший виды пистолет "ТТ", причем с разрешением на его ношение.
- Послушай, Макс, он ведь вполне мог нас пристрелить, - рассматривая конфискованное оружие, озабоченно высказался я. - Ухлопал бы как двух глупых фазанов.
- Когда и как? - резонно спросил Ухов, подтаскивая Фархада к толстому сосновому стволу. - Не было у него такой возможности, не было и уже никогда не будет. Да не мычи ты, козел толстожопый, считай, что отпрыгался.
Основательно привязав его спиной к дереву, Ухов отошел в сторону, полюбовался своей работой и только после этого содрал пластырь с пунцовой рожи перекупщика.
- Привет, Фархад, - дружелюбно потрепав его по щекам, весело поздоровался Макс. - Рассказывай, как делишки, как деньжишки.
- Ты кто? - вжимаясь в древесный ствол, со страхом спросил базарный воротила. - Где-то я тебя видел. Откуда-то я тебя знаю.
- Знаешь, - подтвердил Ухов, вытаскивая штык - нож и яблоко. - И скоро узнаешь еще лучше. Я буду последним живым человеком, которого ты увидишь на этой земле.
- Что вам от меня нужно? - не скрывая страха, затрясся перекупщик. Наверное, вам нужны деньги? Я дам вам денег, но только не убивайте меня. Господа, я никому ничего не расскажу и своим прикажу молчать... Там у меня в бумажнике тысяч десять наберется, я прошу вас, возьмите их себе... Если мало, я еще добавлю... Только пощадите меня... Не убивайте...
- Заткни свою кричалку. Твои деньги меня мало волнуют, можешь подтереть ими свою жирную задницу. Вот что я тебе скажу: если мой дядька, Роман Николаевич Зобов, еще жив, то и ты будешь жить, а если вы его уже успели замочить, то следом за ним отправишься и ты. Ты хорошо меня понял?
- Да ты же его племянник, - радостно пропищал спекулянт. - Как же я раньше-то не вспомнил? Конечно, племянник, не сойти мне с этого места. Ну и перепугали же вы меня. Вот придурки-то, ну и шуточки у вас. Ладно, развязывайте и быстро едем на рынок. Там без меня черт знает что творится.
- Ты хочешь сказать, что мой дядька сейчас находится на рынке?
- Нет. Вы же сами видели, что его там нет.
- Тогда где он?
- Кому, как не тебе, это знать. Я сам ждал его к одиннадцати. Он должен был привезти мне тонну картошки, да почему-то не приехал.
- Ты мне лапшу на уши не кидай! - взорвался Макс, уже начиная догадываться, что мы попали пальцем в небо. - Жирная свинья! Говори, где дядька, а не то удавлю тебя своими руками.
- Да ты сдурел! Твоего дядьку последний раз я видел три дня тому назад, когда он приходил договариваться со мной о цене. Развязывай, или я натравлю на вас своих гладиаторов, и уж тогда-то вам не поздоровится.
- Не натравишь, - истерично засмеялся Макс.
- Еще как натравлю. В лучшем случае они сделают из вас калек.
- Не натравишь, потому что ты их больше не увидишь.
- Не боись, увижу! И тебя в гробу тоже увижу.
- Сука, да я же тебя сейчас порешу! - потеряв самообладание, заорал Макс и, держа на отлете нож, кинулся на побледневшего торгаша. Только моя подножка спасла его от неминуемой смерти. Падая, Макс раскинул руки, и я тут же выбил у него нож.
- Спокойно, Макс. Похоже, что у тебя начали сдавать нервы. - Я отвел его к машине и протянул фляжку спирта. - Не больше одного глотка. Мужик-то, похоже, в самом деле ничего не ведает, ничего не знает, а ты его чуть было не прикончил.
- Да и хрен с ним, одним ворюгой было бы меньше. А почему ты так уверен в его непричастности? Может быть, хоть краем уха он что-то слышал. Давай покрутим его еще немного, вдруг да что-то выдавим из него.
- Ладно. Только теперь крутить буду я, а ты выполнять мои команды.
- Хорошо, - нехотя согласился он и выжидательно присел на корточки возле машины.
- Капустный слизняк, считай, что тебе повезло, - подходя к окаменевшему от ужаса Фархаду, усмехнулся я. - Так ты скажешь, куда вы дели Зобова, или мы начнем допрос с пристрастием, как в добрые старые времена.
- Я не знаю, я правда ничего не знаю, - пролепетал он побелевшими губами.
- Как знаешь, - равнодушно согласился я. - Макс, нагника мне эту березку.
- А на кой она тебе? - забрасывая аркан на самую верхушку, спросил он.
- Скоро увидишь, - помогая ему пригнуть и привязать пружинистую березу к сосне, ответил я. - Ну что, Фархад, ты готов?
- К чему? - с ужасом глядя на наши страшные приготовления, прохрипел он осевшим голосом. - К чему я должен быть готовым?
- К тому, чтобы посмотреть на мир с высоты этой березы.
- Так она ж не поднимет такую тушу, - трезво рассчитав возможности дерева и вес тела Фархада, засомневался Ухов. - Надо бы еще одну подогнать.
- Согласен, - одобрил я его практичность. - Только бери вон ту, что подальше.
- Верно, - вторично забрасывая аркан, оскалился он. - Они порвут его пополам, как жирного новогоднего индюка. Подсоби-ка. Крепкая лесина попалась.
Когда верхушки обеих берез оказались привязанными в метре от земли к толстому стволу сосны, Фархад начал проявлять серьезные признаки беспокойства.
- Что вы делаете, не надо, я не хочу!
- Еще бы! Никто не хотел умирать, - привязывая одну его ногу к левой березе, глубокомысленно заметил Макс.
- Мужики, остановитесь, - прохрипел он, почти теряя сознание. Поверьте, я дам вам много денег, очень много, только не делайте этого.
- Много денег не бывает, - рассудительно прогудел Ухов, привязывая его вторую ногу. - Ну что, у меня все готово. Козлодрание можно начинать.
- Миленькие мои, ну не надо, не надо, я вас прошу, - моля пощады, заплакал барыга. - Я не хочу, у меня же детки, мальчик Руслан и девочка Гульнара. Как они без меня останутся? Ну сжальтесь вы надо мной, миленькие, я никому ничего не скажу, клянусь вам своей матерью. Только отпустите, заберите все деньги, джип, дом, только пощадите.
- Скажешь нам, что вы сделали с Зобовым, и мы немедленно тебя отпускаем, если же нет, то я перерезаю веревку, и две половины твоей туши будут болтаться на березах на радость воронам и мурашам. Считаю до трех. Раз... Два...
- Подождите, не надо. Я действительно ничего не знаю, но я вас прошу, если вы так хотите меня убить, то пристрелите из моего пистолета.
- Ладно, Макс, кончай комедию. - Устало отойдя к машине, я махнул рукой. - Ничего он не знает. Зря только его мучили. Придется извиниться.
Сверкнул нож, и освободившиеся кроны берез со свистом взлетели вверх. Истерический хохот Фархада дал знать, чего ему стоили эти полчаса, проведенные в нашей веселой компании. "Наверняка он этого так просто не оставит", - подумал я, и, словно читая мои мысли, Макс приподнял его за волосы и "извинился":
- Если ты, боров испанский, хоть кому-нибудь хоть что-нибудь ляпнешь о сегодняшнем представлении, то я или кто-то из моих ребят привезет тебя сюда во второй раз, и тогда эти самые березки взлетят в воздух не так весело. Ты меня понял?