Вдруг ожгло палец ноги. Кремневый наконечник распорол башмак, вонзившись в землю. Зоул выдернул нежданный подарок, наложил на лук и взглянул вперед.
Врагов осталось двое. Но они были рядом, в двух десятках шагов. Один только что выпустил стрелу, и та пронзила плечо натянувшего лук отца металла. Сорвавшаяся тетива ударила по запястью, распоров его до кости. Зорио упал на колени, пытаясь достать нож искалеченной левой рукой. Правая повисла плетью.
Второй отверг целился в Зоула. Юноша вскинул лук, наведя оголовок в красные бешеные глаза. Они спустили тетивы вместе. Зоул почувствовал удар, и солнечный мир разлетелся сверкающими осколками.
Он уже не видел, как его противник падает со стрелой в глазнице, не виде, как последний из отвергов, отбросив лук и пустой колчан, метнул в Зорио нож, как отец металла рухнул с клинком в горле. Он не видел, как враг закричал и схватился обеими руками за шею, как черная четырехрукая фигурка каменными когтями и зубами разорвала ему глотку и омытая кровью, рассыпается комками сухой глины.
Теплая влага щиплет глаза, стекает по щеке. Трава, высокая, как деревья, тянется вверх в розовое небо. Медленно ползут алые облака. Тишина звенит растянутыми над миром струнами. Рубиновая травяная блоха ползет вверх по стеблю, перебирая суставчатыми задними ногами. Стебли покачиваются, подгоняя красные тряпки, плывущие в розовой воде. И он сам плывет в этом теплом потоке. Тяжелое, неудобное тело растворилось в волнах. От него остался только взгляд, только пение струн. Зоул давно не ощущал такого сладкого, засасывающего покоя. Теперь нужно закрыть глаза, убить взор, мешающий погрузится в ласковые воды целиком.
Тряпка царапает лицо, стирая влагу. Холодная, колючая вода льется сверху, раздирая пелену безмятежности, смывая розовые краски. Зачем? Юноша хочет сказать, попросить, чтобы не трогали, но его тормошат, приподнимают. Теплая река схлынула, оставив его на жесткой земле.
Над ним склоняется лицо степняка в отороченной мехом шапке, совсем юное. Вдруг Зоул понимает, что это девушка. Она говорит с ним, спрашивает, юноша видит, как шевелятся ее губы, но он не может разобрать слов. Все заглушает звон невидимых струн.
Он чувствует, как его волокут по земле. Камешки колют спину. Рядом появляются двупалые ноги вайпу. Степнячка пытается поднять Зоула и он честно пытается помочь ей, но члены не слушаются.
Вайпу опустился на землю, подогнув длинные ноги. Девушка затаскивает юношу на плоскую спину как мешок, перекидывает его через попону и приматывает к упряжи. Снова наклоняется над Зоулом. Теперь он расслышал вопрос на языке патири, но не может даже мотнуть головой. Он только глядит на бледное лицо. По плечу степнячки, по зеленому войлоку растекается бурое пятно. Второй вайпу лег рядом. Девушка с трудом взбирается на него, дергает поводья.
Животные поднимаются. Степь колышется вокруг словно море. Девушка рядом, держит повод вайпу Зоула. Юноша плывет на округлой спине как на лодке. Все дальше и дальше. Степнячка покачивается справа и вдруг валится лицом на жесткую густую гриву, так и не выпустив из сжатой ладони ремень повода. А вайпу все идут куда-то, плывет, покачиваясь, далекий окоем с зубчатой стеной гор и разом падает вниз. Мир встает на дыбы и Зоул погружается в темнеющую голубизну неба, соскальзывая в нежные объятия небытия.
Глава 5. Шатры и повозки.
Черный сгусток съежился, исходя желтоватым паром. Свет полуденного мира таял, а скользкий ком оседал на дно грязной сморщенной тряпицей. Тьма обрадовано сгустилась, стекая в котел. Но радом вновь возник гнилой зеленоватый свет, сочащийся из слизистого обрубка в чешуйчатых пальцах.
Палка повисла в кольце ржавой цепи, а руки извлекли из мрака большой горшок, и выплеснули его содержимое в котел. Темно-бурая дымящаяся кровь впиталась в сморщенный желвак, и он начал вздуваться, впитывая влагу жизни, разбухая, как брюхо пиявки. Скользкая поверхность натянулась, заблестев как зеркало.
Пестрая рука вытянула указательный палец с длинным когтем и наотмашь полоснула по судорожно дернувшейся поверхности. Края раны распахнулись вертикальным зрачком в полуденный мир, где крылатая тварь, сидя в кусте сухой полыни, видела перед собой высокие шесты с кошачьими хвостами на макушке, остроконечные жилища из шкур, стадо быков и крытые повозки на больших колесах.
Зоул открыл глаза. Над ним нависла опрокинутая воронка кожаного потолка. На перекладинах деревянного каркаса обвешанных пучками трав, ремнями и шкурами, плясали отблески огня. Перед глазами роились круги колючие искр. Над правым ухом от виска к затылку будто приложили раскаленный медный прут. Горло горело, язык присох к небу. Хотелось пить. Ноги и руки еле ворочались, как набитые песком мешки, и все же юноше удалось сесть. Его чуть не вырвало, мир бешено закружился. И снова успокоился. Он ощупал голову и обнаружил повязку из волокон и под ней свежие листья придорожной травы.