– Фу, какая пошлая банальность лезет тебе в голову! – послышался из подвального окошка ехидный тенорок. – На кой мне твоя кровь? И уж тем более – зачем мне тебя убивать? Кем мне тогда манипулировать? Ну ты, парень, того, головой-то думай. Да-а-а, не та нынче молодежь пошла, не та…
Георгий вновь оторопел. Теперь и собственные мысли ему не принадлежат! И это притом, что он кровный гонитель и чары демонов могут на него влиять лишь в малой степени. Какой же силой обладает Никифор? Не ниже второго ранга, это точно.
– Ага, это точно, – подтвердил инкуб.
Прокричав что-то, ему самому непонятное, Гоша зашагал прочь от дома, в сторону мрачной громады леса. Если даже демон видит мысли издалека – хотя бы не будет донимать бесконечными выкриками, которые слушать сейчас точно невмоготу.
Пару часов юноша бродил по лугам вблизи леса, прислушиваясь к порывам ветра в ветвях и наслаждаясь запахом душистого разнотравья. Вокруг деловито жужжали шмели, беззаботно порхали бабочки и стрекотали кузнечики. Гоша то и дело срывал ромашки, выдергивал лепестки и раздраженно выбрасывал стебли прочь. Он лихорадочно придумывал план действий, но ничего более путного, чем запереться в комнате и ждать возвращения отца Германа, в голову так и не пришло. Разумеется, он помнил слова инкуба о предложении, от которого «не сможет отказаться», но нельзя же всерьез довериться словам демона и уж тем более пойти с ним на сделку. Главное – не усугубить ситуацию, хотя юноша и не представлял себе, как еще он может опростоволоситься.
Вернулся в дом он под вечер и незамедлительно приступил к исполнению намеченного плана – ничего не делать, сидя у себя в комнате.
Пленник в кои-то веки не подавал голоса, и настроение, поднявшееся после прогулки, почти вернулось к норме – быть может, время воздействия демона оказалось очень кратким из-за природной сопротивляемости кровного гонителя?
Перекусив наспех сухарями и выпив чаю, Гоша собирался вернуться к чтению книги Алессандро Флорентийского, как вдруг из подвала раздался странный звук – будто кто-то играл на маленькой гармошке. Хотя парню показалось, что звучит все-таки более плавно, мягко и протяжно. Ему сразу понравился мотив и необычный тембр, хотя признавать этого не хотелось: кто знает, а вдруг всему причиной воздействие демона? Теперь, когда тот испробовал крови Георгия, парень вообще не был уверен, принадлежат ли ему его собственные помыслы.
Но мелодия завораживала. Трогательное и лирическое вступление вдруг сорвалось клокочущим водопадом вниз, а дальше музыка понеслась бурлящим потоком, переливаясь всеми цветами, как радуга в брызгах фонтана, ускоряла ритм – то жалобно завывала, почти срываясь на писк, то утробно рокотала. У Гоши никак не укладывалось в голове, что он слышит лишь один инструмент, – казалось, играет целый оркестр. Он прикрыл глаза, стараясь запомнить каждую секунду мелодии, как вдруг она оборвалась, словно гитарная струна. И дыхание остановилось. Как же так? Это всё? Ему непременно хотелось послушать еще раз, а потом еще и еще. Но как попросить? Ведь демон, вернее всего, откажет. Да и не следует просить о подобном…
– Инструмент называется губной гармоникой. Я, наверное, единственный в Союзе, кто может сыграть на ней «Лестницу в небеса», – чуть слышно раздалось из подвала. – Но если хочешь, я и тебя научу. Для этого придется спуститься. И поговорить. Поверь, мне есть что предложить и помимо этого, – в голосе демона не слышалось привычной издевки и провокации.
По правде говоря, Гоша и сам подумывал: а не послушать ли, что скажет демон? При соблюдении осторожности инкуб вряд ли сможет пагубно на него воздействовать – если б мог, уже давно заставил бы освободить его от наручников или еще что похуже. Но, дабы не наступать на те же грабли, парень не стал поддаваться порыву и улегся на кровать, стараясь вспомнить звучание услышанной мелодии.
Так прошло четыре дня. Георгий делал вид, что в подвале не сидит могущественный демон, мечтающий о его крови, а Никифор, в свою очередь, притворялся немым и не издавал ни единого звука.
Это настораживало даже больше, чем нескончаемая трескотня, не дававшая покоя прежде. Юноша старался не думать об этом, вновь углубившись в повседневные заботы, но мысли, как запертые крысы, скреблись изнутри. Что такого демон хотел предложить? Почему после двухдневного ораторского марафона вдруг замолчал как рыба и не реагирует, когда его зовут? Должен ли Гоша что-то предпринять по этому поводу?