А Плант, пусть грубо и топорно, но избавил ее от действия чар, заодно выудив всю информацию, которой она владела. Орден подобное строго запрещает, но иногда, если очень хочется, – можно. По крайней мере, можно вездесущему Георгию: он у них на особом счету. Да и я, как деликатно намекнул Карлос, не осмелюсь их закладывать.
А я в любом случае не собирался: больно надо ввязываться в чужие разборки! Мне что Орден, что демоны – всё побоку.
– Но ты должен знать: уже долгое время кто-то убивает и похищает сотни, а может, и тысячи низкоранговых и неосознанных демонов, и этот кто-то является немаленькой фигурой, раз его имя до сих пор не всплыло. Тем более ты лично был тому свидетелем. А для чего может понадобиться такое количество демонической силы – одному Ашмедаю известно, но грозит это всем нам очень печальными последствиями, хотя мы пока и не можем сказать – какими именно.
– Есть еще и неосознанные демоны? – устало прикрыл я глаза. – А с ними что не так?
– Это люди, выбранные владыками преисподней, но еще не принявшие свою демоническую сущность, – зачастую из-за того, что понятия не имеют о происходящем. Крохи энергии в них уже копятся, но, чтобы стать демонами, им придется пересечь определенную черту – не выдержать испытания жизнью.
– Звучит поэтично. Хоть и непонятно.
Кажется, я знаю, что именно должно произойти, чтобы стать демоном: было что-то похожее в моих видениях… Но вспоминать такое лишний раз не хочется.
– Этот твой беззубый друг как раз из неосознанных. Тугоумен невероятно, но сетх из него может получиться перспективный, – лицо Маришки вдруг сделалось серьезным, и она посмотрела прямо мне в глаза. – Вся эта история с похищениями касается и тебя. Если тебе плевать на людей, находящихся в опасности, подумай хотя бы о себе.
И снова мною пытаются манипулировать: спаси, мол, невиновных, накажи негодяев. И всему этому я должен верить на слово. Но даже если поверю – что я могу сделать? Неужели от одного меня расклад кардинально поменяется, будь я трижды кровным гонителем? Не могу в это поверить, просто не получается.
– Никитос! – послышался голос позади. – Тебя очкарик зовет. Он на заднем дворе. Махаться, наверное, будете – раз на раз! Покажи ему там. М-мать.
Щерба преданно смотрел на меня, округлив глаза и указывая в сторону невзрачной двери в углу.
– Спасибо, Валер. Пойду я тогда, покажу очкастой интеллигенции, как с рабочим классом себя вести надо.
Хотя на самом деле ни сил, ни настроения говорить уже не было. Картина чуточку прояснилась, гнев поутих, да и спать было охота. Но раз уж пообещал – деваться некуда.
За скрипучей, местами проржавевшей стальной дверью обнаружился живописный сад в восточном стиле – круглая площадка диаметром метров десять, огороженная забором, сплошь заросшим плющом. По другую сторону находилась отворенная калитка, сквозь которую открывался вид на Оку. По всей территории были разбросаны невысокие холмики, заросшие цветами и мхом, композиции из камней и подстриженные можжевеловые кустарники. Тут и там вились тропки, выложенные булыжником, а вдоль них росла высокая осока. В центре гордо высилась сосна с кривым стволом – а под ней, на деревянном настиле, по-турецки сидел мужчина.