Скорость нападавшего ничуть не впечатлила. В момент, когда я спокойно увернулся от правого джеба, мне вспомнилась драка Планта и Дмитрия Михайловича, во время которой движения бойцов, казалось, смазывались и оставляли за собой след – настолько неуловимо быстрыми были. Теперь же я видел перед собой птицу другого полета. Быть может, всё дело в обретенной мною силе, а не в слабости противника, но какая, в конце концов, разница?
Увернувшись и от второго удара, я с разворота шибанул ребром ладони в кадык, отчего нападавший повалился на колени, обхватив горло руками, и тяжело захрипел, пытаясь сделать вдох. Не забыл я и влить немного силы в руку перед ударом. Как говорил Плант – если противник настолько беспечен, что приблизился к тебе вплотную, бить надо или в пах или в горло – куда будет удобнее в зависимости от разницы в росте.
– Нападайте вместе, олухи! – переминаясь с ноги на ногу, нервно проорал Артур. – Скрутите их и погнали!
Оставшиеся двое бросились вперед. Странная парочка: скалящийся панк с зеленым ирокезом на голове и невозмутимый «ботаник» в очках и в водолазке с длинным воротом. Двигались они заметно быстрее, и понял я это эмпирическим путем – получив удары одновременно в живот и затылок. Оказалось, что драться сразу с двумя противниками меня еще не учили. Кроме нескольких грязных приемчиков, я, по сути, ничего и не знал о единоборствах. Рухнув, как полено, на секунду распластался на земле, лишь в последний момент успев перекатом уйти от летящего в лицо шипастого ботинка. Но «ботаник», стоявший с другой стороны, со всей силы заехал мне ногой по ребрам, отчего мир на секунду померк, а в глазах невольно выступили слезы.
Боль была невыносимой, но именно она очистила сознание от ненужных мыслей и заставила собрать волю в кулак. Резко оттолкнувшись руками от земли, я поднялся на ноги и, прорычав что-то, кинулся на очкарика, повалил на землю и несколькими быстрыми ударами впечатал серебристую оправу ему в лицо. Продолжая избиение, я чувствовал, как его нос хрустнул и заметно ввалился внутрь, видел, как кровь мелкими брызгами разлетается во все стороны, попадая мне в глаза и на одежду, и это распаляло еще больше. Гнев, неуправляемый и дикий, казалось, завладел мною полностью, наполняя мышцы силой, застилая разум и требуя немедленного выхода.
В спину прилетел неслабый удар: панк подоспел на помощь собрату, о чем тут же пожалел. Не поднимаясь на ноги и действуя на одних инстинктах, я ухватил нападающего за голень и резко дернул. Он повалился наземь, а я уселся сверху и, вцепившись в горло, сдавил изо всех сил. Противник извивался как червь, бил коленями в спину и пытался ослабить мою хватку руками. Но я ощущал нутром: у него нет ни малейшего шанса. Губы мои против воли расползлись в торжествующей улыбке. Когда его глаза закатились, а язык безвольно вывалился изо рта, я вдруг взглянул на свои руки – и отпрянул, словно увидев случившееся со стороны. Что же такое со мной происходит?
В этот момент послышался сдавленный крик Шольца: «ежик» убегал, водрузив Славку на плечо, как мешок картошки, и пытался поспеть за улепетывавшим Артуром. Я с криком бросился вслед, но произошло неожиданное: толстяк вдруг развернулся, достал из кармана пистолет и, прицелившись, выстрелил в мою сторону. Кровь стучала в висках, ноги несли вперед, и, не обратив на случившееся внимания, я продолжал погоню еще пару минут – и почти нагнал, когда они буквально влетели в серый хэтчбек непонятной марки и, стартовав со свистом, умчались куда-то в темноту.
А я, тяжело дыша, вдруг почувствовал слабость и опустил взгляд – из живота, тонкой струйкой стекая по белой рубашке, шла кровь.
Стискивая зубы от нарастающей боли, сел на бордюр и прижал руку к пулевому отверстию – ощущение было такое, словно в брюхо засунули раскаленных углей, а после хорошенько приложились кувалдой. Легонько раскачиваясь взад и вперед, размышлял о том, какой же я все-таки кретин. Почему не послушал Маришку и Карлоса? Зачем покинул бар? Теперь еще и Шольца втянул в неприятности. Оставалось только надеяться, что ему не причинят вреда прежде, чем в дело вступит Плант и компания…
Спустя несколько минут самобичевания постарался влить в руку немного силы, направляя ладонь на рану, – кровь вроде бы замедлилась, но слабость никуда не делась, а большего результата добиться не удалось. И с каждой потерянной минутой ощущение собственного бессилия возрастало.
Вдруг вновь возникло чувство, что кто-то за мной наблюдает. Жмурясь от боли, я тихонько поднялся на ноги и прислонился к стволу дерева, оглядываясь. Если пришли добивать – просто так я точно не дамся. Теперь, когда смерть уже не казалась чем-то эфемерным, страх почему-то прошел.