Впрочем, «серьезные» заводы у меня много времени не занимали, все же имелся в стране очень грамотный народ, который самостоятельно со всем уже научился разбираться. И разбирался, потому что давно уже знал: товарищ Федорова, если работы выполнена хорошо, всегда от «излишне инициативного» руководства прикроет. А если хорошо не получится, то сама разберется в том, что пошло не так и поможет ситуацию исправить — но это если люди все же головой думали и работали усердно. А вот с сачками… с ними тоже в основном без меня ответственные товарищи прекрасно разбирались, и уж совсем хорошо разбирались с различными саботажниками и откровенными (или тайными, что было, в общем-то, недолго) вредителями. Мне по этой части очень понравилось, как работу продолжил после Павла Анатольевича товарищ Журавлев: я все же про него кое-что узнать успела, в том числе и то, что он товарищу Судоплатову очень сильно в некоторых специальных делах помогал — и хватка у него оказалась крепкой. А так как после смерти Сталина Василий Александрович больше всего работал на Западной Украина и в Западной Белоруссии, он тамошний народ знал крайне неплохо и представлял, как наиболее эффективно тамошнюю мразь можно нейтрализовать.
По крайней мере за постепенно выходящими из мест заключения разными полицаями у него был организовал плотный надзор и при малейших нарушениях с их стороны советских законов расплата следовала быстрая и неотвратимая: если они просто «по хулиганке» попадались, то им гарантировалось полгода исправительных работ, причем где-нибудь в горах Китая. А если было что-то серьезное, то и у нас в стране много интересных мест имелось…
А еще много интересных мест было в Африке: в начале года сенегальский президент Леопольд Сенгор обратился к СССР с просьбой о помощи в деле построения своего «африканского социализма». В Африке уже довольно много стран начали такой «социализм» у себя строить, и во всех такие попытки потерпели крах. Пока что из «африканских социализмов» относительно успешно шло развитие только у Секу Туре, да и то скорее всего из-за того, что ни мы, ни корейцы на его «африканские» идеи просто внимания не обращали. А вот товарищ Менгисту изначально решил у себя социализм строить именно «советский», и у него как раз успехи в развитии страны оказались максимальными — и «афросоциалисты» все же начали задумываться. И первым решил свернуть (хотя бы частично) с прежнего пути именно товарищ Сенгор. Тот еще товарищ, создатель и главный проповедник идеологии негритюда — но он уже успел от этого «негритюда» получить по морде и некоторые свои расистские взгляды все же пересмотрел. И поэтому с ним теперь можно было иметь дело — и даже нужно, так как через Сенегал открывался доступ к другим странам Сахеля, а меня в первую очередь интересовали Мали (через которую открывался второй доступ к Верхней Вольте и к Нигеру) и собственно Нигер. Вот только чтобы в Сахеле обеспечить людям относительно нормальное существование, там ой как много всего построить нужно было — так что лишние рабочие руки там уж точно лишними не будут.
Серьезной проблемой в Сенегале было то, что финансовую систему страны практически полностью контролировали французы, и даже единый на все страны эмиссионный банк они контролировали, так что могли исключительно «усиленной эмиссией» страны, входящие в «валютный союз Западной Африки», практически бесконтрольно грабить. И мне пришлось создать свою небольшую группу «абсолютно бессовестных финансистов», которые должны были французов из этого бизнеса просто вышвырнуть. Сугубо экономическими методами, просто до таких «методов» мировая банковская система еще просто не доросла. А вот я прекрасно знала, как подобные трюки делаются: в девяностые в России сразу в нескольких регионах вводили «свою валюту». В России подобные попытки не очень-то и взлетели, но когда в странах просто жрать нечего, это должно было сработать. Пришлось, правда, очень плотно пообщаться с товарищем Сенгором — но я его смогла убедить в том, что пользы от такого трюка будет куда как больше, чем вреда. А с товарищем Ламизаной было еще проще: мы его даже особо в курс дела вводить не стали. То есть просто «проинформировали о некоторых особенностях внедряемой в Верхней Вольте новой продуктовой политики», и этого хватило.