Но в личном плане то, что «космос» теперь полностью на меня перекинули, мне определенную пользу все же принесло: врачи из ЦПК, еще раз внимательно изучив мою обвисшую рожу, решили, что периодические полеты на невесомость организму «подскажут», что такое состояние — дело временное и этот саамы организм больше на последствия невесомости внимания обращать уже не будет. А будет спокойно и планомерно морду мою возвращать в «естествнное состояние». Ну, не знаю, сильно ли это поможет, но теперь я минимум три раза в неделю к тренировкам космонавтов присоединялась: самолету-то практически безразлично, сколько в нем тушек летает, так что стране это точно не в убыток будет. А народ к космическим полетам готовился постоянно: у нас орбитальные станции (пока две, но третья тоже очень быстро готовилась) перешли на непрерывны пилотируемый режим работы, а в связи с «исчерпанием запасов» старых «семерок» полеты проводились только на четырехместных «Союзах» и в космосе минимум по восемь человек постоянно болталось. А ведь еще на станции и «экспедиции посещения» стали часто летать, так что космонавтов требовалось много.
Сережа тоже «приобщился к космосу»: его институт всерьез занялся работой по разработке управляющих программ для космических автоматов. Потому что «Звезды» — уже третьего поколения — теперь должны были отслеживать куда как больше всякого, творящегося у супостата, и на них различной аппаратуры ставилось все больше и больше. Автоматической аппаратуры, которую требовалось при необходимости перенацеливать на новые, заранее непредвиденные задачи, то есть быстро перепрограммировать — а для этого и средства программирования требовались принципиально новые. Он мне дома рассказывал, какие при этом интересные математически проблемы решать приходилось, но я лишь общую канву воспринимала — и часто из-за этого муж сильно обижался. Но так как времени свободного у меня теперь было достаточно, то я решила и в эту, чисто математическую, проблематику вникнуть: все же взаимопонимание в семье важнее всего в наше жизни…
Михаил Георгиевич в последний день своего пребывания на посту министра в очень торжественной обстановке перерезал ленточку у входа в здание новой Новоишимской АЭС. Станция (точнее, ее первая очередь) была выстроена с двумя реакторами ВВЭР-500 (изготовленными почти полностью в Социалистической Корее) и от всего ранее запущенного отличалась разве что тем, что оба реактора станции были запущены одновременно. Почти одновременно: все же первый как раз в день официального открытия вышел на полную мощность, а второму еще почти месяц предстояло «обкатываться» — но, что было еще более уникальным, все вырабатываемое электричество сразу же «нашло потребителя». Это было уникальным, но совсем не удивительным, все же сама эта станция по стоимости составляла лишь крошечную часть общего проекта, который тоже близился к завершению. А вот работа самого товарища Первухина уже закончилась: все же, несмотря на усилия врачей, чувствовал он себя не лучшим образом и последние полгода почти и от дел отстранился, переложив всю работу на заместителей. Строго говоря, он еще полтора года назад собрался на пенсию, но Светлана Владимировна все же уговорила его еще некоторое время… нет, даже не поработать, а «позанимать должность», чтобы своим авторитетом подбадривать работников отрасли.
Ну, подбодрил, что уж там, Новоишимскую станцию вообще меньше чем за три года выстроили и запустили. И вот сегодня электричество с этой станции привело в движение могучие насосы, перекачивающие воду Ишима в Западноишимский канал, который должен был направить эту воду в сторону стремительно мелеющий Арал. Конечно, воды Ишима не хватит, чтобы восстановить пересыхающее море, но уж в следующем году должно было закончиться строительство Североишимского канала, который, по сути, был «обращением вспять» Ишима от устья и до Новоишимского, откуда брал зачало канал Западноишимский. Самый удивительный канал, который только в своей жизни видел Михаил Георгиевич: первые шестьдесят пять километров он протекал в огромных, семиметрового диаметра, трубах.
Жаль, что не придется ему так же открывать вдвое более мощную Петропавловскую АЭС, и даже вторую очередь этой — но домой он отправился с глубоким осознанием «хорошо выполненной работы» и с удовлетворением от того, что все же удалось ему, как довольно ехидно заметила Светлана Владимировна, себе памятник при жизни воздвигнуть, причем совершенно рукотворный. Когда он перерезал ленточку, на землю упала закрывающая вывеску входом в реакторный корпус ткань. А на ней золотыми буквами сияло название станции: «Новоишимская АЭС имени М. Г. Первухина»…