Но меня, честно говоря, и китайские, и корейские дела волновали все же не очень: предстояло потратить бешеные миллиарды на чисто имиджевую (то есть космическую) программу, и я больше всего занималась тем, что добывала под нее деньги. Любыми способами добывала, и даже не удержалась от «мелкого жульничества». Формально это, конечно, жульничеством считать было нельзя, но по сути это именно жульничеством и было: в СССР еще в шестьдесят восьмом ввели в оборот монеты в полтинник и рубль, и я предложила рубли время от времени чеканить не простые, а юбилейные. Которые народ мог, конечно, в любом магазине потратить без вопросов — но практика показала, что они почти сразу из оборота населением изымаются и оседают в коллекциях. Первый именно юбилейный рубль был выпущен миллионным тиражом к десятилетию полета Берегового — и он уже через месяц стал нумизматической редкостью, затем еще парочку выпустили — и они тоже «пропали». А в прошлом году по моему настоянию начеканили уже пять миллионов рублей, посвященных возвращению «Селены» на землю — а перед Новым годом Сережа попросил меня «достать несколько для коллекций — дети просят». Ну раз дети просят, то… фигу: я было сунулась в Госбанк и мне сказали «нету». Правда, потом где-то с дюжину отыскали…
Но даже пять миллионов было крохами, так что приходилось деньги в других местах разыскивать. В очень экзотических местах: дед все же еще раз скатался в Мексику, с Машей (то есть с дочерью) и ее мужем о чем-то там договорился — и сразу в полусотне совершенно мексиканских магазинов, выстроенных «в пешеходной доступности от американской границы», начались продажи совершенно мексиканских вычислительных машин «нового поколения». Машинки впятеро превосходили ранее продаваемые через Германию по производительности, в них устанавливался жесткий диск на восемьдесят мегабайт, два дисковода для гибких дисков, имелся интерфейс для подключения машинки «Оливетти» или немецкого строчного принтера компании «Зоемтрон» (и машинка фирмы IBM тоже могла подключаться). И это чудо техники с монохромным монитором на стеклянном кинескопе продавалась всего-то за две тысячи восемьсот американских долларов (без периферии, естественно), а без монитора на семьдесят долларов дешевле. И тоже в таком виде активно продавалась — потому что в том же магазине можно было купить и цветной плоский монитор всего за четыреста девяносто девять вечнозеленых. Пока что «мексиканская фабрика» выпускала машин таких не особо много, примерно по три сотни в сутки — но и это были деньги, да и фабрику намечалось расширить раз так в пять уже к осени. А если учесть, что почти на всю выручку Советский Союз закупал в Южной Америке… очень много всего, продаваемого вовсе не за копейки советским же гражданам, то поток денег в космическую программу быстро нарастал. Вот только я не совсем верно поняла, как эти деньги советская космическая промышленность собирается тратить. То есть поняла, но, как выяснилось, немного поздновато…
Оказалось, что не зря я заказала у товарища Мишина постройку двух дополнительных кораблей. То есть я вообще-то имела в виду их иначе использовать, но уж получилось как получилось. И корабли теперь строились «новые» не в смысле из нового металла, а даже конструктивно серьезно так обновленные. Под новым названием «Союз» строились: мне просто надоело все время путаться. От «старых», еще при Королеве спроектированных, внешне они отличались лишь тем, что «орбитальный отсек» стал сантиметров на шестьдесят длиннее и «крылья» солнечных батарей тоже побольше стали, хотя и немного. Такая доработка, произведенная под руководством Василия Павловича, заметно возможности корабля увеличила, но ее получилось провести потому, что уже в Куйбышеве товарищ Козлов (совместно с товарищем Глушко, безусловно) «Семерку» немного доработал. Глушко немного увеличил тягу двигателей, Колов чуток увеличил размеры баков — и теперь ракета, тоже названная «Союзом», легко поднимала на орбиту чуть больше семи тонн полезного груза. То есть поднимала «Союз» с экипажем из трех человек и с жизнеобеспечением для этого экипажа на месяц. Столько, конечно, там не требовалось, корабль все же как транспортный проектировался — но если на нем народ возить на орбитальную станцию, то это позволяло ресурсы корабля уже на станции использовать, что в любом случае получалось выгоднее, чем к станции грузовики гонять.