— Да уж, фантазии вам точно не занимать. А раз уж я все равно вас побеспокоил, вопрос один все же задам: дед Игнат хочет заказать кое-какое оборудование, западногерманское, для завода по производству мощных электрогенераторов. Не для себя, то есть не для Особго района, один его старый китайский товарищ товарищем Мао был озадачен. Вы сможете ему в этом как-то помочь?
— Правильный вопрос звучит так: можем ли мы ему помочь. И ответ на такой, правильно заданный вопрос, будет «да». Но именно мы, а не я, причем большей частью лично вы. У Елены Николаевны есть по этому поводу очень интересная мысль, но для ее воплощения вы должны будете поговорить с Марией Рамирес…
— Она вроде давно уже Эстрада, я вроде вам говорил.
— Да хоть Луна де Майорка, мне… в общем, вам придется где-то на месяц Пхеньян покинуть. И лучше — для дела лучше — если я вас самое позднее послезавтра встречу уже в Москве.
— Я постараюсь…
— Очень постарайтесь, я уже начинаю вас ждать. Дома, вы знаете, где это…
Глава 13
Изабель Луна де Майорка (в первой фамилии ударение на «у» ставилась) была, когда я училась в Автономном университете Мехико, в определенном смысле моей подругой и «женщиной с трудной судьбой». И трудности ей предоставила родная бабка, которая — когда мать Бель пыталась придти в себя в госпитале после довольно трудных родов — заставила служащую больницы записать в документе о рождении полную фамилию внучки (то есть и свою собственную), а в графе «имя» записать все, что придумали перед ее рождением многочисленные родственники. Родственников было много, фантазия у вех была богатая, а в те времена предсказать пол ребенка до рождения еще не умели — поэтому среди имен были, на мой взгляд, не совсем женские имена: Росарио, Соккоро или Черо. Но все же женских имен было больше, однако, как мне сказал хорошо знакомый с Изабель Симон, фамилий у нее было еще больше: бабка очень сильно гордилась тем, что носила «самую длинную фамилию в Мексике». В результате и родители, и бабки с дедами, и все старшие ее братья и сестры называли девочку каждый своим «любимым» именем…
Но было в этом и определенные преимущества: по закону (по крайней мере тогда) обладатель множества имен и длинных составных фамилий имел право сам выбрать «официальное короткое имя» для занесения в публичные документы — и у Изабель Камилы Мартирайо Луна де Майорка только лицензий на право вождения автомобилем было минимум одиннадцать штук — и во всех стояли разные имена и разные фамилии. Что периодически помогало приносило ей заметную пользу: машину она водила, как и большинство мексиканцев, уверенно, на всякие там дорожные знаки внимания не обращая — и при неизбежных в столице «встречах с органами правопорядка» она всегда предъявляла лицензию, за которой минимум год ни одного нарушения не числилось — так что полиция чаще всего прощала ей «мелкое и, очевидно, случайное нарушение»: записи в полиции хранились не больше года, а тех, кто за год попадался полиции на дорогах меньше трех раз, вообще по пальцам перечесть можно было.
В университете Изабель была «приглашенным профессором», то есть в штате не состояла, но читала отдельные курсы время от времени — как раз курсы по экономике, а точнее, по ведению бизнеса с США. Именно от нее я тогда узнала, что в США считается «чисто мексиканской продукцией», которую можно было ввозить в страну без уплаты пошлин. И многое другое узнала, причем вовсе не про экономику и торговлю. Тетка была историком-любителем (причем таким, что могла заткнуть за пояс даже профессионалов в ее любимой области), и основным и объектами ее исторических изысканий были Троцкий (которого она люто ненавидела), сколь ни странно товарищ Судоплатов (которому она поклонялась) и товарищ Сталин (которого она вообще чуть ли не боготворила). И не я с ней подружилась, а она со мной — сразу после того, как Симон ей рассказал, что мой дед с Павлом Анатольевичем в Испании работал. Симон-то ее давно знал: Изабель училась в одном классе с его сестрой (и моей теткой) Марией. Ну а то, что я про деда ей вообще ничего рассказать не могла, ее ни капли не смутило и она просто старалась сделать мою жизнь повеселее. В том числе и рассказывая мне — конкретно про Троцкого, о котором она даже книжку написала — такое, что я лишь удивлялась, как Сталин того еще в молодости не убил нахрен. А по экономике она давала очень хорошие анализы разных «марксистских» теорий (смешивая их с дерьмом), и вообще для нее марксизм был чем-то исключительно мерзким и противным — но при этом она была настроена очень даже просоветски. Что не мешало ей вести весьма успешный бизнес (в основном как раз с США) и всячески критиковать (если не сказать «материть») уже советские внешнеторговые организации. Причем ругала-то она их совершенно по делу (в чем я чуть позже убедилась). А теперь-то ситуация в нашей внешней торговле существенно поменялась…