В Эфиопии было сложнее, там основной сельхозкультурой был какой-то вид травы, которую официально у нас именовали каким-то там эфиопским мятликом-полевичкой. Она давала зерно размером с маковое, но урожаи её колебались в размере около двадцати центнеров с гектара, хорошо выдерживало несильные засухи и наводнения в сезон дождей — и поэтому именно именно это зерно было в стране чуть ли не основным продуктом питания. Но в госхозах, где можно было технику использовать, земли было мало, а урожайность, по словам агрономов, почти вообще не зависела от качества подготовки полей. Но и там кое-что удалось сделать: если землю пахать тракторами с многолемешными плугами, а не волами с деревянной сохой, то время на пахоту, оказывается, сокращается с почти двух месяцев до менее чем недели — и теоретически можно урожаи собирать с тех же полей не по разу в год, а по два, к тому же можно этот мятлик чередовать с пшеницей и кукурузой — и еды выходит вырастить заметно больше. А если использовать косилки и молотилки, то и получить товарное зерно выходило заметно быстрее и, что немаловажно, дешевле. Но, что было гораздо важнее, с тракторами можно было создать поля на территориях, где земля была уже совсем паршивой (то есть которую на волах вспахать было просто невозможно), поэтому тут прирост урожаев «права простых крестьян» вообще никак не ущемил: сев в Эфиопии провели на полях немногочисленных госхозов и на ранее никем не используемой земле.
Но далеко не все поставки техники в Африку получилось произвести без особого труда. С тракторами все просто было: в Гвинею и на высокогорные поля Эфиопии в основном шли трактора с Владимирского завода, а в низинные районы Эфиопии, где в дождь земля превращалась в непроходимую густую глину, а без дождя по прочности от камня практически не отличалась, пошли тяжелые трактора Алтайского тракторного: и тех, и других СССР производил более чем достаточно. С «дровяными» электростанциями сильно помог завод в Приозерненском районе, а вот нужных насосов у нас просто не выпускалось. То есть годных для гвинейских условий: там во многих реках вода была исключительно мутная, часто от жидкой грязи мало отличалась и то, что у нас ранее выпускалось, просто долго проработать в таких условиях не могло. Но нужные насосы уже были спроектированы и даже в небольших количествах производились, для Китая, где вода их Хуанхэ тоже от жидкой грязи мало отличалась. Но делали-то их буквально штучно, а тут сразу потребовались даже не десятки, а сотни и тысячи таких насосов, и мне пришлось в срочном порядке изыскивать, кто в СССР их мог в нужных количествах изготовить. Самым противным в этом было то, что дед Игнат уже строил в Китае завод по выпуску этих не особо сложных агрегатов, но у него этот завод планировалось запустить только в семьдесят седьмом к зиме — и пришлось уже отечественные заводы срочно напрягать. Впрочем, «напряжение» почти сразу и окупилось: с продуктами у Секу Туре было неважно, но кое-чего их съедобного имелось в избытке, так как те же ананасы, например, выращивались главным образом для поставок за границу — и он уже точно знал, что «заграница» из Советского Союза получается в этом плане куда как лучше какой-нибудь Франции или даже США. Потому что из СССР он получал не доллары и даже не зерно для прокорма своего населения, а помощь, которая позволяла уже продукты вообще за рубежом не закупать. А ананасы у нас народу пришлись по вкусу, несмотря на довольно немаленькие цены.
Еще наш народ начал со все возрастающим энтузиазмом поглощать кофе. В Гвинее его тоже довольно много выращивалось, но там росла в основном робуста, а поить советских людей этой бурдой я уж точно не желала. А вот арабика (родиной и одним из крупнейших мировых поставщиков которой как раз Эфиопия и была) у нас людям понравилась. Настолько понравилась, что разговор с товарищем Менгисту, все же согласившимся посетить Москву, у меня получился исключительно деловым. Мы договорись, что Эфиопия поставить в СССР примерно сотню тысяч тонн кофе, а за это получит много вкусного, включая и новенькую ГЭС мощностью в районе двухсот мегаватт. Первую ГЭС на реке Гилгел-Гибе, а всего на этой реке (и протекающей неподалеку реке Омо) еще при императоре планировалось выстроить штук пять электростанций. А если учесть, что мощность даже первой, верхней и самой «слабенькой» в планируемом каскаде должна была увеличить производство электричества в стране в два с половиной раза, у эфиопского руководителя аргументов против наших предложений не нашлось.