То есть на самом-то деле ситуация была все же исключительно напряженной, и никто вообще не знал, если ли у Китая еще бомбы в запасе (и есть вообще еще ракеты) — но, по счастью, Рейган проверять это на собственной шкуре не захотел. И тем более не захотел, что мясищевские бомберы все так же меланхолично, по четкому графику, летали вдоль тихоокеанского побережья США. О том, что они там постоянно летают, я хорошо знала, и даже знала сколько их там в воздухе все время находится: как зампред Совмина я отвечала в том числе и за авиамоторные заводы (то есть следила за тем, чтобы все им нужное всегда имелось в наличии), поэтому была в курсе, что двигатели с ресурсом в тысячу часов на машинах 3М заменяют раз в полтора месяца — а ведь у нас «эмок» в строю было почти две сотни!
Хорошо еще, что керосин в СССР был дешевый: жесточайший запрет на поставки «первичных топливных ресурсов» за границу товарищ Машеров, несмотря на постоянные предложения его отменить со стороны самых разных министров, оставил в силе. Так что в ГДР, Словакию и в Болгарию мы поставляли только бензин и солярку, в Корею еще шли поставки кокса для металлургических заводов (хотя с каждым годом все меньше, им кокс начал Китай поставлять и из Вьетнама нужный уголек шел, а в последнее время вроде как и с Индирой Ганди товарищ Ким об угле договориться сумел), так что внутри Союза цены на моторное топливо и прочие нефтепродукты вот уже двадцать лет были стабильными. И для авиации — в том числе и военной — керосина хватало.
А летать нашим военным летчикам приходилось довольно много. Особенно на юге страны приходилось много летать: на границе было очень неспокойно. Поэтому авиационные училища пришлось серьезно расширить, авиазаводы работали в круглосуточном режиме и еще четыре новых быстрыми темпами строились, на что просто невероятные средства приходилось тратить. Но — приходилось, так как был серьезный риск «огрести от супостата». Вот только проблемы лучше было решать мирными средствами, а лучшим, с моей точки зрения, аргументом к сохранению мира являются мощнейшие армия и флот.
Я вообще-то не забыла, что творилось в моей юности в мире и сумела кое-что донести до Лены — а она, сияя звездами на погонах, донесенное смогла не расплескать по пути к Павлу Анатольевичу — и тот как-то сумел нужную часть информации передать афганскому королю. Захир-Шах к СССР относился с уважением, в стране даже действовал закон о том, что за любое нападение на «русо туристо» ближайшая деревня будет просто вырезана поголовно — и советских советников (и специалистов-строителей, которые там дофига чего строили) в стране народ тоже очень сильно уважал. Лично я считала, что такой уровень уважения (неважно на чем основанного) гораздо лучше, чем всякие партизанские войны, да и Захир-Шах тоже вроде бы такого же мнения придерживался, так что попытка его свергнуть пару лет назад потерпела полный провал. Но, как мне кажется, это очень сильно разозлило британцев, сотрудники Павла Анатольевича, которые довольно плотно сотрудничали со службой безопасности афганского короля, все чаще выявляли явных британских (да и не только британских) агентов, и, насколько мне стало известно, там уже всерьез прорабатывались сценарии зачистки лагерей, где этих агентов готовили, непосредственно в Пакистане.
Но я помнила и еще кое-что: Индия-то себе бомбу уже сделала, и Пакистанское правительство поставило перед собой задачу «догнать и перегнать» индийцев. В принципе, в качестве защиты от Индии вариант можно было бы считать и приемлемым — но вот расползание бомб по планете я таковым уж точно считать не могла, а действующий Договор о нераспространении ядерного орудия был всего лишь бумажкой со списком благих пожеланий. И мне в голову пришла одна простая идея: ведь США точно не хотят, чтобы бомбы появились у кого угодно, так что можно (чисто теоретически хотя бы) склонить их к принятию более жесткой формулировки Договора. А если они согласятся, то «дожать» британцев и французов они смогут — ну а СССР «дожмет» товарища Мао. Хотя последнего и дожимать особо не надо, ему бомбы в руках соседей точно ну нужны. Так что в середине января я, тщательно подготовив свои предложения в письменном виде, снова пришла на прием к товарищу Машерову. И «встав на табуретку с выражением» их ему зачитала.
— Светлана Владимировна, а вы уверены, что в таких формулировках мы сможем договориться хотя бы с Рейганом?