И количество подобных причин для взаимного недовольства (если не сказать взаимной ненависти) лишь расширялся, а это уже становилось опасно. И особенно опасным он стал после того, как узкоглазые обезьяны взорвали свои атомную, а менее чем через месяц и водородную бомбы. Поэтому, когда русские предложили (после длительных и очень непубличных переговоров) провести встречу на высшем уровне, Рональд Рейган не думал ни секунды: если у русских такие успехи в промышленном развитии, то в руководстве там точно не идиоты сидят, а с людьми умными можно хоть о чем-то приличном договориться. А когда ему сообщили, что русские включили в состав делегации заместителя председателя русского Совета министров, он даже обрадовался: по источникам из разведки было известно, что она является… в общем, коммунизм она, похоже, тоже сильно не любит. Правда, неизвестно, насколько эта информация окажется достоверной, но в любом случае с ней поговорить смысл точно имеет. Тем более имеет, что она вообще очень демонстративно там, в России, жила вообще не по коммунистическим традициям: у нее, как было установлено совершенно точно, в Москве был собственный пентхаус, размерами превосходящий любой частный дом в стране, несколько личных самолетов, собственная служба безопасности, сотрудников которой она успешно продвигала на самые высокие посты. И даже бывшего советского премьера она одно время держала при себе в качестве помощника!
И была она исключительно честолюбива: даже трудно подсчитать, какие деньги потратила Россия, чтобы сделать ее первой женщиной в космосе — но то, что для этого она перевела на себя вообще все финансирование русских космических программ, было известно с абсолютной достоверностью. Как и то, что даже в правительстве и в партийном руководстве никто не знал, сколько же она на эту программу на самом деле тратит денег, так как тут она вообще не перед кем не отчитывалась.
Рейган снова подумал, что с этой женщиной он точно сможет найти общий язык. И при обдумывании данной мысли Ронни усмехнулся внезапно пришедшей в голову смешной шутке:
— Да, надеюсь, она из меня не сделает правоверного коммуниста, — повторил он уже вслух. Но шутка осталась никому неизвестной: в кабинете при этом других людей не было…
В Вашингтон мы вылетели на правительственном Ил-62, причем на том, который считался «моим». Таких у стране было четыре штуки, и как раз мой был «самым скромным»: в нем имелось четыре каюты, небольшой «зал заседаний» и — чем он принципиально отличался от трех других — зал тренажеров. Тоже небольшой, но для поддержания формы во время полетов мне его хватало. И тем более хватило во время этого перелета: Николай Семенович, возглавляющий нашу небольшую делегацию, точно спортом не занимался (то есть в полете не занимался), а кроме нас двоих в делегацию входили два мужчины из МИДа и две моих «секретарши», которых Лена назначила. Впрочем, я на тренажерах только зарядку сделала в конце полета, чтобы не заснуть, пока мы будем из аэропорта до выделенной нам резиденции добираться: все же вылетели мы уже вечером, и вечером же прилетели, но вечером по Вашингтонскому времени, а в Москве уже и утро наступило. Николай Семенович почти весь полет проспал, а я все же старалась бодрствовать: визит намечался довольно короткий, на пару дней всего — а ляпнуть что-то из-за того, что мозги плохо соображают из-за джет-лага, мне очень не хотелось. А я еще за неделю до визита потихоньку для себя «время сдвигала», так что особых неудобств мне перелет не принес.
На самом деле делегация СССР была куда как больше, просто еще человек семьдесят летели в США на другом самолете — и они прилетали в аэропорт Даллеса. А нас вели на авиабазу Эндрюс, что подчеркивало важность нашего визита и уважение со стороны хозяев встречи. И руководителем делегации был Николай Семенович потому, что встречаться с Петром Мироновичем — «главным коммунистом планеты» — Рейган категорически не захотел. Но, как говорится, мне же легче…
Последний раз я была в Вашингтоне лет так тридцать пять спустя — и нынешний мне понравился гораздо больше. Во-первых, город еще не превратился в афрожопое гетто, пока еще вроде белые в городе были все же большинством, и, вероятно по этой причине, улицы, по которым мы проезжали, все же помойкой не выглядели. Но вот посольский комплекс на Висконсин-авеню только еще начал строиться, так что спать мы отправились в выделенную нам в качестве резиденции гостиницу. Небольшую, но довольно приличную, то есть по американским меркам вообще роскошную, и довольно близко к Белому дому. А на следующий день в десять утра началась наша официальная встреча.