Андрей посмотрел на часы. Четверть одиннадцатого. В конце концов, он не был с Федоровым так уж долго. Он расплатился по счету и дав официанту дополнительные чаевые, он спросил, не вызовет ли тот такси. Через несколько минут подъехало такси, и благодарный официант тут же появился и проводил Шальнева до двери. Такси оказалось вовсе не такси, а частная машина, вероятно родственник или друг официанта. водитель средних лет взял сумку Андрея, положил ее на переднее сиденье со стороны пассажира и открыл заднюю дверь для Андрея.
Как показалось Шальневу, здесь ничто не было надежным и надежным, потому что никто не обращал внимания на формальности, необходимые для организованного общества. То есть, правила. Здесь правила неизменно нарушались, игнорировались или делались исключения. Впрочем, все это не имело значения, поскольку сами правила постоянно менялись людьми, которые, казалось, понимали что-то такое, о чем никто другой не знал. Здесь важна была условность, знание "того, как делаются дела", а изучение того, как делаются дела, было в значительной степени процессом проб и ошибок. Самым большим сюрпризом было то, что в ДНР ошибки могли стоить жизни.
Водитель Шальнева предпочел ехать молча, и вскоре они оказались в Калининском районе. Андрей при помощи друзей остановился в небольшой частной квартире, владельцы которой до первых заморозков предпочитали оставаться на загородной даче.
Такси притормозило у остановки автобуса, развернулось на одном из перекрестков, проехало примерно квартал и свернуло в относительно тихий переулок.
Водитель остановился у подъезда. Он быстро выскочил из машины, подошел к Андрею, открыл дверцу и взял с переднего сиденья сумку. Шальнев заплатил ему и спросил, не подождет ли он минутку и не отвезет ли его куда-нибудь еще.
Прислушавшись, не доносится ли какой шум из квартиры, Андрей резким движением открыл дверь, вошел в квартиру, закрыл замок, бросил сумку на кровать и распахнул два окна, выходивших на передний двор. Прохладный утренний воздух был чудесен.
Не тратя времени на распаковку вещей, Андрей спустился вниз. Дом Дианы Пительниковой находился в том же районе, что и жилище Шальнева. Пересечение улиц Марии Ульяновой и Герцена. Дом Дианы Пительниковой был защищен от выхлопных газов уличного транспорта прочной стеной из высоких деревьев.
Водитель остановился у входа, и Шальнев вышел из машины, оставив дверь открытой, и нажал кнопку на громкоговорителе, установленном в колонне сбоку от кованых ворот. Слева от него, дальше по стене, были еще одни ворота, которые служили выходом.
Шальнев, говоря медленно и осторожно, назвал себя и назвал имя Лены. Прошла минута или две, прежде чем в динамике раздался голос "заходите", и электронный замок на маленькой пешеходной калитке рядом с колонной распахнулся. Андрей снова расплатился с водителем и вошел в ворота, закрыв их за собой.
Он проследовал через низкие пышные насаждения, ко второй кованой калитке. Сразу же после этого он вошел в широкий проход, и повернул налево через узкий дверной проем в гостиную, выходившую во внутренний двор, где его ждала встревоженная Диана Пительникова.
- Господин Шальнев? - спросила она, протягивая руку.
- Да, Андрей Шальнев, частный детектив, приехал к вам сегодня утром.
- Входите, - сказала она, вводя его в комнату. - Я бы хотела познакомить вас с Борисом Пительниковым, - сказала она, подводя Андрея к дивану, где уже стоял мужчина лет пятидесяти с бокалом в руке. Они пожали друг другу руки. - Э-э, Мы...мы раньше были женаты, - объяснила она, намекая на их одинаковые фамилии.
Диана Пительникова была лет на десять моложе своего бывшего мужа. Она была довольно высокой, с тонкой фигурой, которая носила одежду в своих интересах, в данном случае сарафан из бледно-лимонного хлопка. Ее светлые волосы были свободно зачесаны назад и закреплены заколкой, открывая серебряные серьги-подвески. У ее сарафана была выгнутая шея и обтягивающая талия, что позволяло ему заметить, что, хотя она была худой, у нее не было маленького бюста. Она нервничала, хмуро глядя на Шальнева и скрестив руки на груди.
Борис Пительников, напротив, был совершенно спокоен. Его костюм, пиджак которого был брошен на спинку дивана рядом с тем местом, где он сидел, был явно помят, а галстук и воротник белой рубашки ослаблены. Его рыжие волосы, пронизанные сединой, были уложены гораздо пышнее, чем у большинства типов из Госдумы. Рот у него был маленький, и он старался держать его слегка поджатым. Он держал стакан в одной руке, а другую засунул в карман, глядя на Андрея из-под ленивых век поверх выдающегося носа с ястребиным клювом.