Все трое вышли из фургона, и Лариса последовала за ними в морг. Дежурил только один дежурный, положив ноги на один из двух металлических столов в фойе и играя в игру на мобильном. Когда Федоров протиснулся через грязные стеклянные двери, мужчина опустил ноги и выглядел так, словно собирался убежать. Действительно, это было колоритное зрелище. Место было грязным, с засохшими брызгами крови, превращающимися в ржаво-черные здесь и там на полу или вдоль неубранных стен. Он не хотел находиться здесь, в этих комнатах, где сальный запах смерти был невыносим, даже несмотря на сладковатую сладость дезинфицирующих средств, которые они использовали помимо хлорки, и постоянно присутствующие запахи тлеющих мусорных свалок, заполнявших этот район сразу за кладбищем по другую сторону стены. Пронизывающий ветерок пробирался через овраги, врывался в открытые окна и, словно невидимая рука, двигал качающиеся двери, ведущие в комнаты ожидания, в одиноком, мягком ритме. Шальнев посмотрел в сторону дверей, за которыми лежали тела в полутьме, и где даже сейчас мелькнула восковая босая нога.
Андрей только вполуха слушал диалог Федорова с дежурным, и теперь он понял, что Дмитрий настаивал на получении бумаг, известных как форма 16, которая, по сути, была отчетом следственного судьи и всеми сопутствующими полицейскими отчетами, которые приходят с обнаружением тела неизвестного человека, официально известного как "Х."
Наконец Дмитрий вытащил пачку банкнот, и мужчина посмотрел на них с выражением, которое выдавало рассыпающуюся решимость, и повернулся к шкафу с документами. Он порылся в нескольких папках и вытащил папку из плотной бумаги. Они с Дмитрием обменялись товарами, и Федоров передал бумаги Ларисе.
- Пошли, Андрюха, - сказал он и направился к вращающимся дверям.
Комната была маленькой. Из-за плохого планирования или, скорее всего, отсутствия планирования, вместо одной большой комнаты было две маленьких комнаты, вторая комната была доступна только через первую. Столь же необъяснимым был тот факт, что эта первая комната всегда была заполнена телами перед второй, так что любые дополнительные трупы приходилось толкать и маневрировать на каталках через переполненную первую комнату в пустую вторую. По-видимому, работникам и в голову не пришло сначала заполнить ту, что была дальше всех. Но сейчас в первой комнате было только три тела, не в мешках для трупов, а лежащие на каталках и накрытые тонкими простынями. Герметичные пластиковые мешки для трупов только ускорили бы их разрушение при стоявшей теплой, влажной погоде.
Федоров резко остановился, посмотрел на них, подошел к последней из трех каталок и откинул простыню. Лицо покойника было распухшим и бесформенным, а волосы слиплись от крови и остатков чего-то похожего на солому и ветки. Видев Дениса Белова только на фотографиях, Андрей не верил, что узнал бы его. Он уже был вскрыт, так что был знакомый Y-образный разрез, верхние ветви которого пересекали его грудь чуть ниже сосков, в то время как нисходящая ветвь шла прямо в пах. Эти разрезы были искусно сделаны и аккуратно зашиты. Но были и другие раны, рваные, раны преднамеренной жестокости и пыток.
- Ладно, Андрюха. В ДНР смерть - это практический вид бизнеса. -шепнул ему Федоров. − Давай положим его в мешок.
Санитар шел прямо за ними с потрескивающим пластиковым мешком для трупов, и они начали затаскивать Дениса в него, поставив рядом вторую каталку, открыв мешок и подняв его на нее. Это было нелегко, и ощущение мертвого, скованного гравитацией тела пробудило в Андрее внутренний гнев, которого он давно не испытывал, и это удивило его своей интенсивностью, когда оно неожиданно вырвалось из его горла, как внезапная тошнота.
Они выкатили каталку из приемной через вращающиеся двери, которые, когда их распахнули, позволили мягкому завихрению дымного ветерка развеять слишком сладкий запах дезинфицирующих средств, который был настолько густым и тяжелым в воздухе, что Андрею показалось, что он оставит на его лице сахаристый осадок, похожий на сажу. Он подождал вместе с Ларисой у каталки, пока Федоров не подогнал фургон к фойе, и они вдвоем положили Дениса в кузов фургона и закрыли двери. Взволнованный и взъерошенный служитель был рад, что они уходят. Когда фургон подъехал к воротам, маленький помощник вышел из своего дома, увидев их фары, и направился к воротам, отпер их и распахнул настежь. Он помахал Федорову в неопределенном приветствии, когда они проезжали мимо, образец дисциплины, практикуемой в безвестности.