Марк и его помощник, плосколицый и явно простодушный молодой украинец, стояли по стойке смирно во главе стола, одетые в резиновые фартуки, и выжидательно ждали.
- Доброй ночи, - негромко произнес Марк. Он был не то чтобы толстым, но одутловатым, с каким-то желеобразным телом и большими, как у оленя, глазами, измученными коркой выделений. Его цвет лица был необычным, с чуть более темной пигментацией вокруг глаз и рта, которую он обычно держал в строгом приближении чопорной трезвости.
Федоров полуобернулся к Шальневу, снова не потрудившись понизить голос.
- У меня всегда мурашки по коже от этого старикана, - сказал он, кивнув головой в сторону Марка, - он всегда обращается с телами так, словно его пальцы...порхают над последними деталями какого-то причудливого украшения торта. Мне кажется, это слишком радостная манера для такой ужасной работы. - Он посмотрел на двух мужчин, а затем снова на Андрея. - Другой, тупой хохол, - это Никанор. Все, что требует некоторой мышечной силы, делается им. Он самый интересный. Это глупое лицо не подготовит тебя к тому, что он делает. Он работает быстро и аккуратно. Он чертовски хорошо разбирается в вскрытиях, обладает точным, сверхъестественным знанием человеческой анатомии. - Он покачал головой. - Эти кадры, - сказал он, - регулярно получают наличные из Москвы. Неофициально, конечно.
Андрею нужно было запомнить каждое слово. Федоров был человеком, который никогда не объяснялся, поэтому Андрей мог только догадываться, почему его пригласили с этим жутким поручением. Какой бы ни была причина, у Андрея возникло ощущение, что это "что-то засвидетельствовать", возможно, именно поэтому он так старался разыграть эту шараду с полицейскими. Да и насчет "старика" - Марку было немного за 50, и он был только лет на десять старше Федорова.
Федоров постоял, глядя на тело Дениса.
- Отойдите с дороги, - сказал он Марку и Никанору, и они быстро отпрянули от стола и встали у шкафчиков из нержавеющей стали, когда Федоров и Шальнев подошли к телу.
Руки Дениса были скрещены на груди, кончики его запястий уже почернели. На кистях рук виднелись явные следы от наручников. Федоров обошел стол с другой стороны от Андрея, а Лариса ждала, отойдя от стола.
Запах комнаты Марка был настолько силен, что Андрей ощутил его на вкус, даже, как ему показалось, ощутил на своем лице, как сладкую вонь. Он сделал сознательное усилие, чтобы быть аналитиком, игнорировать свои чувства, когда осматривал труп Дениса. Помимо вскрытий, которые, как заметил Андрей, были зашиты деловитыми, равномерно расположенными швами, он заметил и другие раны, те, что были нанесены до вскрытия, - рваные, неровные линии, видневшиеся на животе Дениса от одной стороны до другой. Это были знакомые Андрею по предыдущему месту работы раны, и, увидев их, он почувствовал, как волна тепла окатила его, словно приступ лихорадки, заставив ноги слегка дрожать.
Руки покойника снова привлекли его внимание, грязь все еще покрывала открытые узлы, ногти отсутствовали на половине пальцев. На гениталиях Дениса были раны, на которые он не хотел смотреть. Но он заставил себя снова посмотреть ему в лицо. Его голова покоилась на деревянном бруске, а короткие темные волосы, все еще грязные, свисали через корыто на край плиты. Наказание, которому он подвергся, сделало с его лицом ужасные вещи. Теперь, когда он лежал бледный и неподвижный на скользком кафеле, в его лице не было ни одной знакомой черты, хотя, изучая безликость его лица, Андрей тут же подумал о Лене Муравьевой.
- Не тренируй на нем свои навыки, Марк, - отрезал Федоров. Андрей поднял голову. Глаза Федорова тоже были прикованы к телу Белова. - Не надо его мыть. Даже лучше не прикасайся к нему. Ничего!
- Как хотите. - Марк быстро поклонился, вышколенно послушный и настороженный встревоженным тоном в голосе Федорова.
- Ничего, черт возьми! - Прошипел Федоров, поворачиваясь к Никанору. - Не делай!
Никанор моргнул.
- Положи его в ... проклятый шкафчик и оставь его в покое.
Никанор неуклюже потянулся назад в тень, его растерянные глаза остановились на Федорове, когда он выключил воду в шланге неуловимым движением, предназначенным для того, чтобы избежать гнева Федорова. Они все стояли и слушали, как вода в желобе для умывания журчит до самого низа и с громким противным вздохом втягивается в канализацию.
Никто не пошевелился.
Внезапно Андрей обернулся, и его глаза встретились со взглядом Ларисы. Она изучала его, темные глаза смотрели с ее круглого молодого лица со знакомым, знающим умом. Он обошел вокруг пустого стола для вскрытия и вышел из сырой маленькой комнаты, из душного воздуха морга, через низкий, узкий коридор, через заплесневелую гостиную, и вышел во двор, ненавидя саму возможность подобных вещей с Леной, боясь всего этого, и ненавидя свою нынешнюю невозможность помочь.