- Я это знаю.
- Я понимаю, что такое контроль повреждений. Я не понимаю сокрытия.
Пительников кивнул.
- Ты хочешь сказать, что это отличается от того, что обычно происходит здесь?
- Нам бы хотелось так думать.
Эта фраза бывшего резидента ГРУ взбесила Андрея, но он держал себя в руках. В конце концов, Борис предупреждал его под тем предлогом, что, по его мнению, Москва не может контролировать местные власти и полностью и всегда защитить своих граждан. Если бы Андрей стал задавать слишком много вопросов, ему возможно пришлось бы отвечать не ГРУ или ФСБ, а оперативникам МГБ ДНР, костоломам в холодных подвалах местных застенков, которые превращали людей в кусок мяса с пугающей регулярностью.
- Мне бы тоже хотелось так думать, - сказал Андрей, - но я не думаю.
Борис откинулся на спинку стула. Его волосы почему-то стали менее ухоженными, а тяжелые веки отяжелели от водки. Он смотрел на Андрея с безразличной задумчивостью.
- И что ты собираешься делать? - спросил он, и слова вывалились у него изо рта непонимающе. - Работать как у себя в Волгограде? Провести законное расследование? Это было бы разумно, тогда у нас было бы на одного пропавшего россиянина больше.
Андрей некоторое время молчал.
- Мне нужно вернуться домой, - сказал он.
Борис задумчиво посмотрел на него, опустив веки, а затем сел на стул, поднеся стакан ко рту и не сводя глаз с Андрея, пока тот допивал свой напиток.
- Хорошо, - сказал он, глубоко вздохнув и порывшись в карманах. -Я отвезу тебя.
- Ты не слишком пьян?
- У меня еще достаточно влияния здесь, чтобы не обращать внимания на такие мелочи.
Наконец он нашел ключи на столике рядом с входной дверью, и они вышли в теплую ночь к машине. На обратном пути к бульвару Шевченко Борис говорил очень мало. Андрей не знал, была ли это водка, или тот факт, что его роль была сыграна, и он возвращался к реальности, или он был зол или просто истощен. Было ясно, что он почти не спал. Как и все люди, оказавшиеся на позициях, которые иногда требовали антикризисного управления, сейчас кризис управлял его жизнью.
Он завернул под арку, въехал во двор и остановил свой представительский автомобиль перед дверью дома.
- Спасибо, что пригласил, - сказал Андрей. - И я ценю твой совет.
Борис сидел за рулем сутулый и довольно безвольный.
- Ты знаешь, где меня найти, - сказал он. - Никогда не знаешь, когда тебе захочется дотронуться до того, кого ты презираешь.- Его усмешка была не совсем убедительной.
***
Глава 23
Шальневу удавалось избегать смотреть на часы все время, пока он был с Пительниковым, но он правильно рассудил, что они не слишком задержались за ужином или во время последующего разговора. Было уже двадцать сорок, когда он вошел в свою комнату.
Он оставил ее темной и не стал включать свет, потому что теперь ему было хорошо видно из-за света, пробивающегося сквозь каштаны на бульваре. Он повесил пиджак в шкаф и снял ботинки. Придвинув удобное кресло, он положил ноги на край кровати и откинул голову на мягкую спинку кресла. Он только начал думать о своем разговоре с Пительниковым, когда зазвонил телефон и он тут же вытащил мобильный.
−Андрей, ты готов? - Это был Борзюк.
− Да.
− Будь через полчаса у памятника Пушкину рядом с ДК.
− Ладно, - сказал Андрей.
Он быстро надел ботинки, схватил плащ и спустился вниз. Спустившись по лестнице, он вышел в тускло освещенный двор к своей машине.
Он отпер ее, сел в машину, опустил стекло, вставил ключ в замок зажигания и завел мотор. Как раз в тот момент, когда он собирался выехать из-под темного каштана, кто-то протянул руку через его окно и взялся за руль.
− Меня прислал Борзюк, - сказал мужчина, тяжело дыша от табака. - Пожалуйста, позвольте мне сесть за руль.
Андрей поставил машину на нейтралку и, оставив ее включенной, скользнул на пассажирское сиденье. Мужчина открыл дверцу и сел за руль. Он быстро осмотрел машину, поправил зеркало заднего вида, включил передачу, и они тронулись в путь.
Водитель не разговаривал. Это был украинец лет на десять моложе Шальнева, одетый в спортивную куртку и брюки, с короткой густой стрижкой. К тому времени, когда они проезжали мимо Донецкого театра оперы и балета, он вел машину так, словно она была его собственной, и иногда, когда он делал резкий поворот обеими руками, Андрей мельком видел пистолет, торчавший из наплечной кобуры. Он вел машину осторожно, его спокойные глаза постоянно смотрели в зеркало заднего вида. Иногда он проскакивал на красный свет светофора, а иногда мчался через поток машин, сворачивая налево или направо с противоположной полосы. Несколько раз он сворачивал на противоположную улицу, возвращаясь тем же путем, каким они только что пришли. Он знал узкие, глухие улочки, которые тянулись кварталами и кварталами без перекрестков, и однажды Андрей был уверен, что он подал знак человеку с рацией, стоявшему на темном углу, как раз когда они выехали из одной из этих узких улочек. Это было гораздо осторожнее, чем ожидал Андрей. Это было гораздо больше, чем просто осторожность.