Пока мы совещались, меня заметила фон Велсберг. Пролетела под ручку со своим поляком через весь зал и громко произнесла:
— Добрый вечер, господин Стриженов. Вы, я вижу, слов на ветер не бросаете. Обещали выиграть гонку, и наполовину это уже сделали.
Я не помнил, когда успел при баронессе говорить о гонке, но уточнять не стал. Тем более, что зрачки её глаз показались мне чрезмерно расширенными. Кокаин? Вполне возможно, в высшем свете он в ходу.
— Мужчина обязан держать слово, — ответил я, — иначе его никто не станет принимать всерьёз. Добрый вечер, баронеса. Добрый вечер, пан Троянович.
— Просто Иржи, господин Стриженов.
— В таком случае, для вас — Владимир.
— А для меня — Вольдемар, — тут же встряла баронесса. — И называйте меня Линди. Мне нравится, как звучит это моё имя в вашем исполнении.
Молодая женщина томно вздохнула, прикрыв глаза. Впрочем, я и без того сообразил, в какой обстановке её следует называть таким игривым именем.
— Скажите, Линда, — решил я воспользоваться случаем. — Вместе с вами в гостиную вошел пожилой господин при двух орденах. Вы, случайно, не знаете, кто он?
— Случайно, его знаю я, — ответил поляк. — Не подумайте чего, действительно, случайно. Слышал, как при мне ему представляли пару молодых оболтусов. Это князь Дмитрий Тенишев. Кстати сказать, я перехватил его взгляд, направленный на вас, Владимир. Интересно, каким образом вы сумели перейти ему дорогу?
— Для меня это загадка, — вздохнул я.
— Вы чертовски скрытны, — с лукавой улыбкой погрозила мне пальчиком баронесса.
Быстро огляделась вокруг и добавила, обращаясь к своему спутнику:
— Идём, Иржи. Вон там я вижу графиню Высокову, надо с ней поздороваться. А с вами, мой дорогой Вольдемар, мы сегодня еще непременно поболтаем.
Она жеманно приопустила ресницы, намекая на обстоятельства грядущей встречи, и легко сорвалась с места, увлекая за собой поляка.
— Что это было, Владимир Антонович? — задал мне Клейст логичный вопрос.
— Это сладкая парочка, поляк и немка. Я познакомился с ними на одном из танцевальных вечеров у Сердобиной. Дамочка, насколько могу судить из породы коллекционеров. Она коллекционирует мужчин. Но при этом отнюдь не глупа, и могу дать голову на отсечение, сильно заинтересована в наших с вами секретах.
— Знаете, вы сейчас моё желание провести ночь в мобиле очень сильно укрепили, так что вам придется до утра отбиваться от любовных чар баронессы Линди в одиночку.
— Увы, сей дамочке не помешало бы даже ваше активное присутствие. Думаю, она из тех, для кого нет принципиального различия в формах и способах любовных игр, а так же в количестве участников.
— Вот же…
Клейст поискал слово.
— Мерзость!
— Согласен. Так что мне в любом случае придется сражаться за свою честь. И, конечно, за наши интересы.
— А я покараулю эти интересы в месте их непосредственного хранения.
— Думаю, вам стоит взять с собой мой револьвер. На всякий случай.
— Пожалуй, так и сделаю, Владимир Антонович.
Обсудить наши дальнейшие планы помешал сам генерал-губернатор Москвы великий князь Евгений Константинович Романов.
— Добрый вечер, дорогие гости! — произнес он зычным, хорошо поставленным голосом. — Рад приветствовать вас сегодня в этих стенах. Пользуясь случаем, хочу представить своих особых гостей. Герои большой императорской гонки, экипаж столь нашумевшего мобиля «Молния», господа Стриженов и Клейст. Прошу любить и жаловать.
Эта короткая речь разбила выстроенную правилами светского этикета стену между нами и прочими гостями. Уверен, сейчас бы нас обступили любопытные с традиционными вопросами, какие задают каждому гонщику, но хозяин произнес заветные слова:
— А теперь добро пожаловать к столу!
При этих словах распахнулись двери, ведущие в столовую, и народ хлынул в них навстречу аппетитнейшим ароматам.
Слуга в ливрее проводил нас с Клейстом к назначенным местам. Нас разлучили, поручив каждому развлекать соседку. Рядом с Николаем Генриховичем сидела оплывшая дама того самого бальзаковского возраста, то есть где-то между тридцатью и сорока годами. Мне же досталась рыженькая болтушка, приближающаяся к тридцати. Вполне симпатичная, если бы не густая россыпь веснушек в обильном декольте. Они ничуть не гармонировали с платьем и напоминали, скорее, брызги соуса.
После короткого знакомства на меня вывалили ворох сплетен. Я, наученный прошлой жизнью, кивал, подливал даме вина, а себе морсу: завтра стоило быть в форме. Но при этом активно поднимал свой бокал на каждый тост, улыбался, кушал, тщательно выбирая блюда: чтобы завтра не скрутило потроха, чтобы не подвели кишки да прочий ливер. Было бы очень весело потерять миллион из-за банального расстройства желудка.