— Что это? — поинтересовался Егор, хотя, по правде говоря, чувствовал такой голод, что обрадовался бы чему угодно.
— Бисквитная плесень коровы сахарный инструмент соковыжималка, — невозмутимо пояснила Бию и, улыбнувшись еще больше, закивала: — Вкусная тарелка!
Виктор прыснул от смеха, не выдержав:
— Ты бы видел свое лицо! — сказал он, отсмеявшись. — Мы-то уже привыкли, так что одно развлечение осталось — на Андросов смотреть в первые дни. Не бойся, ешь, — указал он на блюдо с «плесенью коровы», — это правда вкусно — протертое пюре из местных растений, сладковатое, напоминает печенье с молоком.
После ужина Егор походил по поселению, увидел, как возвращаются его жители, встретил Кшиштофа, который ходил в соседнее поселение к чужакам, и почувствовал, что снова хочет спать.
Следующие несколько дней он просыпался только чтобы поесть и немного прогуляться. Сны затягивали его, показывали все больше и больше мест, событий, ситуаций, в которых он даже начал теряться. На третий день он вспомнил через сны всю свою жизнь, кроме моментов, почему попал сюда, на «Алькатрас». Но уже через неделю Егор опять не был уверен, что помнит свою жизнь, — точнее, что из приснившегося было его жизнью, а что — просто сном, выдумкой сонного мозга, фантазией и игрой подсознания.
А еще ему все меньше нравилось его собственное имя. Он не чувствовал себя Егором, хотя точно знал, что имя настоящее.
— И-Го долго ходил в сон, — сказала Бию с легкой укоризной, когда Егор в очередной раз пришел в «столовую» — хог, где Бию и Вэй, китайская пара, готовили еду все на поселение.
Он продолжал долго спать и видеть во сне события, истории, разные города и страны, а иногда — совершенно незнакомы места, даже не похожие на привычные, земные. Спать и видеть сны ему нравилось больше всего. Что ж, согласно законам этого странного мира, именно этим он и должен здесь заниматься?
Переполненный впечатлениями от снов, Егор как-то вечером за ужином в шутку рассказал Кшиштофу об одном эпизоде сна, где он был профессором в университете и принимал экзамен у студентов. Во сне он знал предмет, но, проснувшись, понял, что со своей специальностью по компьютерным технологиям не мог знать таких подробностей. Кшиштоф сам был профессором, и Егор подумал, что ему может быть интересно или хотя бы забавно услышать такой сон.
Кшиштоф слушал очень внимательно и на удивление серьезно, а потом стал задавать вопросы: что Егор помнит из сна, может ли описать аудиторию, студентов, вспомнить билеты? И когда Егор постарался передать все как можно точнее, Кшиштоф нахмурился:
— Это был я. Ты видел мою жизнь, эпизод из моей жизни. Я помню тот экзамен.
Шаг 5. Трудности перевода
Он продолжал смотреть сны, теряя счет и снам, и времени.
Прошел почти год, и на протяжении всех этих месяцев Егор только и делал, что путешествовал по разным поселениям, сначала с Кшиштофом или Виктором, когда они ходили в них как проводники по своим делам, потом в одиночку. Егор жил в этих поселениях какое-то время, спал и запоминал сны, а потом рассказывал их окружающим его жителям.
Всем жителям планеты, в том числе «чужакам» — инопланетянам. И это было самое сложное.
В первый месяц оказалось, что Егору снятся события из жизни других людей. Теперь каждый вечер люди собирались на «вечерние рассказы» у костра, и Егор рассказывал, что ему снилось, а кто-нибудь с удивлением говорил — да, помню, это про меня. Или еще чаще: теперь я вспомнил, это было про меня, и я не помнил этого раньше! И дальше они рассказывали истории о своей жизни и вспоминали все больше.
Два человека за это время ушли из поселения — молчаливый китаец Вэй и норвежка Дагни. За несколько дней до этого они, узнав среди снов Егора свои жизни, стали какими-то задумчивыми, а потом однажды просто ушли утром по делам, как обычно уходили все, а к вечеру не вернулись. Их хоги продолжали стоять, но ночью таинственным образом пропали, и наутро их уже не было.
Когда однажды Кшиштоф отправился в очередной раз в соседнее поселение, где жили инопланетяне, Егор настойчиво увязался идти с ним: ему надоело сидеть на одном месте и ничего не делать, а видеть жизнь за других людей и вспоминать их земную память — это он так и не смог считать «работой».