Итак, Кнопочкин возвращался из школы и гадал, что за способ перевоспитания сочинил больной ум его матери. Он быстро переварил наиболее вероятные предположения, ни одно из которых не предвещало ничего хорошего, и принялся рассчитывать план действий. Основу личной подстраховки мальчик продумал еще прошлой ночью, оставалось доработать детали. Для этого он посетил общественный туалет и в течение нескольких минут чем-то там занимался. А когда закончил, вышел с таким лицом, словно отныне ему ничего не угрожало. Он подтянул великоватые ему брючки и теперь уже смело засеменил к дому быстрым шагом.
Дверь в квартиру Андрею открыл незнакомый мужчина – высокий, длиннобородый, как старый султан, с парой армейских татуировок на кистях. Он безобидно улыбнулся, призвал ребенка не бояться его и поманил внутрь. В коридоре Кнопочкин споткнулся о чемодан – один из нескольких, принадлежавших, видимо, неизвестному. В маленькой гостиной, служившей мальчику читальней последнюю неделю, за столом сидела Капо Марина. Она ковыряла ногтем облезшую краску и удрученно о чем-то размышляла.
Увидев сына, она посмотрела на него так, словно была жертвой нападения, которой нужно опознать преступника среди подозреваемых. Затем обиженно отвернулась и представила гостя, присевшего рядом:
- Это Всеслав Анатольевич, твой дядя. Он согласился пожить с нами, чтобы помочь.
Андрей озадаченно захлопал глазками. Прибывший родственник, которого он видел впервые в жизни, погладил свою черную бороду и отеческим тоном поинтересовался:
- Разве ты не в курсе, сколько времени на часах? Почему так поздно пришел?
- Наверняка решил, что раз я слабая и ответить ему, умнику, не могу, теперь все дозволено, - вмешалась мама.
Всеслав Анатольевич властным жестом попросил ее не встревать и требовательно воззрился на племянника.
- Собака бездомная преградила путь, - ответил Кнопочкин. – Вот я и ждал, пока кто-нибудь из взрослых не проведет меня.
Дядя понимающе покачал головой, пробурчав пару слов критики против ростовского мэра, и продолжил допрос:
- Твоя мать поведала мне, какие странности начали с тобой происходить. Угрожаешь ей, приказы раздаешь, смерти желаешь. Это правда?
- Я предупредил, что обращусь в полицию, если ее отношение к российскому праву не станет уважительным. Да.
Марина и гость переглянулись. «Ну, полюбуйся!», - сказали глаза первой.
- Ошибок она и вправду наделала немало, - соглашался дядя, - но тебе по статусу не подобает осуждать ее. Дети должны чтить родителей, как Бога. – Мужчина перекрестился. – Какими бы те ни были. Ты понимаешь меня?
- Вы верующий, что ли? Православный? Нормы вашей религии я нахожу отсталыми. Мать святая, когда она святая, а не когда она мать.
Всеслав Анатольевич нахмурился, провел пальцами по усам и обратился к хозяйке:
- С ним действительно что-то не то. Чудно разговаривает. Не по возрасту. Надо к батюшке вести. А ты, мальчуган, не переживай. Нечисть эту из тебя мы выведем.
Кнопочкин посмотрел на маму.
- Что вы задумали? – спросил он.
Вместо нее отозвался дядя:
- Завтра школа отменяется. В церковь поедем, причащаться будете. Ты тоже, Марина. Позже покажу, какие молитвы прочесть нужно. Только не кушайте больше сегодня.
Андрей махнул рукой и направился к шкафу с книгами, полки которого занимали уже не школьные учебники, а около десятка философских трактатов.
- Довольно заманчивая идея, но вынужден отказать, - сыронизировал он. – А если у вас, дядюшка, возникнет желание принудить меня к этому, рекомендую прочесть то же, что недавно советовал маме. Там вы узнаете, какого мнения наше государство о насильственном обращении несовершеннолетних в христианскую веру. И впредь не разговаривайте, пожалуйста, со мной, если не хотите, чтобы сюда наведалась полиция и стала задавать вопросы по поводу тараканов, гниющего мусора, лужи чьей-то рвоты в углу и прочих условий, в которых я содержусь. С меня хватит и одной сказки про волшебного деда...
Кнопочкин Всеслав Анатольевич приходился Андрюшиному папе младшим братом. Юношество они провели в компаниях, которые их крикливая учительница называла разбойничьими, так что она ничуть не удивилась, когда эти двое почти одновременно загремели в тюрьму. Она и по сей день напоминает своим новым воспитанникам об участи бывших учеников, не подозревая, что с тех пор оба всерьез изменились.