Кнопочкин в ответ негодовал: ничего, мол, не списано, письмо самое настоящее. Одноклассники затребовали доказательств.
- Дедушка Мороз прислал мне конфеты. Волшебные конфеты! – сказал Андрюша. – Стоит мне одну закинуть в рот, и все ваши мысли, все секреты тут же узнаю! Но показывать не буду: вы у меня их украдете потом.
Дети, набравшись смелости, обозвали его вруном, из-за чего стремительно стал развязываться конфликт. Учительница трижды стукнула журналом по столу и скомандовала притихнуть. Затем обратилась к покрасневшему от злости Кнопочкину:
- Андрюша, скажи честно, кто помог тебе это написать? Так красиво сделано еще: белой краской на черной бумаге... А шрифт какой! Хотя к содержанию есть вопросы, - многозначительно подметила она.
- Говорю же, это Дедушка Мороз. Ирина Григорьевна, вы что, тоже мне не верите?
Та призадумалась ненадолго и, загадочно улыбнувшись, сказала:
- Верю. Вот только написать нужно было самому. – Помолчала еще. - И все же ты постарался. А потому поставлю-ка я тебе четыре. Так держать, хорошее начало! – И с удовольствием черкнула в журнал отметку.
Недовольными остались все. И Кнопочкин, рассчитывавший чуть ли не на медаль от директора, и его одноклассники, резонно посчитавшие четверку незаслуженной. Однако высказаться побоялись: Ирина Григорьевна была строгой, и ее властный взгляд, которым она и сейчас окинула учеников, подавлял все позывы сопротивляться ее воле. За исключением Андрюши. С ним даже она не могла справиться, но на сей раз он подчинился: двадцать минут беспрерывного чтения его всерьез вымотали, да и четверка показалась ему наградой все-таки не самой бедной.
Оставшуюся часть урока мальчик восстанавливал силы, а когда звонок объявил перемену, он, бодрый и свежий, пустился в яростные диспуты с детьми. Во всех подробностях он описывал им ту ночь, на что они неизменно мотали головками, скептически прицокивали и просили показать конфеты с кусочком карты. Доставать конфеты Кнопочкин отказался наотрез все по тем же причинам: украдут. Карту тоже долго противился вытаскивать. Но к третьему уроку согласился.
- Да ты сам ее нарисовал! – воскликнули дети, получив в качестве доказательства неровно оторванный лист из тетради в клеточку с нарисованными стрелками и крестом.
Андрюша запыхтел, выхватил у них обрывок и, запинаясь, сказал:
- Ну конечно, я не покажу вам настоящий! Вы его утащите еще, и я умру.
Ребята снова назвали его вруном, и разъяренный Кнопочкин накинулся на мальчика, который громче всех обвинял его во лжи. Он ударил беднягу по лицу, но пострадал и сам: получил ногой в живот и упал плечом на ступеньку лестницы. Расплакались оба.
К концу дня Андрюша так всех достал, что доведенные дети стали катить бочку и на его маму. Дескать, она во всем виновата. Постоянно пьет, гуляет с плохими людьми (о чем они слышали от родителей), и потому сын у нее такой же отброс, а им, его одноклассникам, терпеть его приходится.
- Тебе на Новый год не подарили опять ничего, вот ты и сочиняешь истории про Деда Мороза, чтобы мы не подшучивали над тем, какой ты нищий!
Эти слова оказались больнее пинка в пузо, и Кнопочкин зарыдал сильнее, чем после драки. Он что-то неразборчиво закричал и бросился колотить даже девочек. Ирина Григорьевна, решив весь этот день не уходить из класса, чтобы глаз с него не спускать, вовремя вмешалась, и потому попасть под Андрееву раздачу успели только трое.
Последний урок мальчик провел половину времени в углу, половину - за рабочим столом учительницы. Она запретила ему что-либо говорить, и всякий раз, как он открывал рот, начинала кричать так, что вздрагивали и старшеклассники, находившиеся в соседнем здании.
Наконец раздался долгожданный звонок, и дети пошли домой. Кнопочкина же Ирина Григорьевна попросила остаться. Она закрыла дверь, расслабила доселе напряженное лицо и заботливо спросила:
- Скажи, Андрюша, мама часто пьяная домой приходит?
Обессилевший мальчик обиженно смотрел себе под ноги и отвечал тихими кивками.