Согласия не поступило, и он, вздохнув, решил прочитать так:
«Необычный выдался у меня Новый год. Я бы даже сказал, диковинный.
Некто неизвестный бросил нам под холодильник посылку с письмом, в котором сообщил, что я теперь счастливым могу стать, стоит только собрать все обрывки карты, на которой указано, где Дед Мороз находится. Обрывков этих черт знает сколько, понятно лишь одно – придется убить каждого, у кого есть такой. Не обязательно своими руками, владельцы вроде бы и сами будут умирать, отбери у них обрывок.
Сумасшествие, правда? Я вообще не понимаю, кто и зачем это организовал, но поверить в то, что это не розыгрыш, пришлось. Вместе с письмом мне еще кое-что отправили. Шапку волшебную. В инструкции было сказано, что она прокачивает мыслительные способности до максимума, если надеть. Я надел. И вот что из этого вышло.
Каникулы я, Ирина Григорьевна, потратил с пользой: в библиотеке. Изучил всю школьную программу от и до и теперь могу экзамен по любому предмету сдать на высший балл (шапка делает меня сообразительнее, но знаниями новыми голову не наполняет). Как думаете, заслуживает это пятерки с плюсом? На мой взгляд, еще как, я сильно расстроюсь, если поставите меньше.
На этом, думаю, сочинение можно и закончить. Получилось коротко, но хоть мне и неизвестны точные критерии оценивания, для первоклассника я норму объема явно перевыполнил.
Одно только еще скажу. Вы, Ирина Григорьевна, самый важный человек в моей жизни. Никто не был со мной так добр. Возможно, вы улыбались мне и дружелюбно хлопали по плечу, какую бы пакость я ни натворил, только потому, что работодатель требовал, но мне хочется верить в обратное. Вы сами очень несчастны. Я часто замечал, как вы плачете. Загляну в учительскую ругательство крикнуть какое-нибудь – а вы и ревете. И коллеги о вас за спиной говорили всякое: мол, ни один мужик не выдержит такую бездушную. Это я лично слышал.
Мы очень похожи. Вы, наверное, меня понимали. Не удивлюсь, если и вам в Новый год аналогичное письмо пришло. Если так, то заранее прошу прощения за то, что я собираюсь сделать.
P.S. Не снижайте мне оценку за почерк, пожалуйста. Если бы я написал понятнее, вы бы это смогли прочесть, когда потрошили мой портфель. Я корявил вынужденно.
С искренней любовью и большой благодарностью, ваш не самый любимый ученик, Андрей Кнопочкин».
Вдруг мальчик рассмеялся, смял листик и затолкал себе в карман.
- Надо было перепроверить текст, – закивал он и упер руки в бока. – Это больше на письмо похоже, а не на рассказ; стало быть, пять с плюсом поставить будет не объективно.
Андрей присел на корточки и погладил похолодевшую щеку учительницы.
- А вам, Ирина Григорьевна, сожалеть не о чем, - заметил он. - Вы реализовали свой профессиональный потенциал на полную – посмотрите, каким умным стал один из ваших учеников. Разве может педагог мечтать о большем?
Затем рывком встал и подошел к ее столу. Из словаря русского языка, который она почти никогда не открывала, но неизменно таскала с собой, он вытряс свой фрагмент карты – стальной мозаичный элемент размером с чипс, такой же тонкий, черный, с рисунком в виде белого полукруга, уходящего куда-то в сторону. Мальчик положил его туда на уроке, который просидел рядом с учительницей в качестве наказания. Дождался момента, когда она отойдет к другим детям, и спрятал между страницами.
- До чего рискованно это было, - сказал Андрей раздраженно, глядя на словарь. – Я-без-шапки идиот. Испугался и спрятал совсем не туда, куда планировалось.
Он вернулся к мертвой женщине и ощупал ее одежду. Во внутреннем кармане пиджака лежал ее собственный фрагмент. Маленький треугольник и две неполных полоски были на нем изображены. Мальчик попытался пристыковать его к своему, но ничего не получилось.
Андрей бросил их в рюкзак, туда же закинул прочие свои учебные принадлежности, оделся и открыл окно. Перед тем, как выбраться наружу (благо, был первый этаж), он в последний раз покосился на тело Ирины Григорьевны. Внезапно, неожиданно для него самого, ему сделалось дурно. Он почувствовал, как что-то пошло вверх по пищеводу, и его стошнило. Мальчик обтерся рукавом, отдышался и спрыгнул вниз.
Покидая школу, он не знал, что все это время за дверью стоял Виктор Николаевич – учитель физкультуры, который засвидетельствовал происходящее, однако по какой-то причине ничего не предпринял. Он просто боязливо тряс челюстью и, зажмурившись, о чем-то усиленно думал.