Ларс не преминул вмешаться.
— Может, он по ошибке решил, что вы живёте здесь, — зло съязвил он.
Наверное, слова датчанина сильно задели Дружинина, потому что он ответил после долгой паузы и слишком спокойно.
— Да, в последнее время я стал бывать здесь слишком часто. Пожалуй, вы правы, и я меньше времени провожу дома, чем здесь.
Мне пришлось изобразить полное неведение относительно его раненых чувств, чтобы неуместной жалостью не довершить выходки Ларса.
— Но надеюсь, вы не жалеете о потерянном времени? — спросила я.
Что я перестаралась, я поняла, когда увидела, как заблестели его глаза. Наверное, не так уж часто ему говорят, что он желанный гость, если он так обрадовался, а смысл моей реплики сводился именно к тому, что горбуну рады.
Ларс поморщился и выразительно взглянул на меня, предостерегая в очередной раз против легкомысленных поступков. Но уж на этот раз он был сам виноват, и раскаяния я не чувствовала.
— Вы уже встретили своего родственника? — спросил датчанин, обращаясь к усердно трудившемуся горбуну.
Меня всегда удивляли люди, которые спокойно смотрят на загруженного работой человека, не думая помочь, а Ларс относился именно к такому сорту людей. Но я умела хорошо скрывать свои чувства и, откинувшись на спинку кресла, спокойно слушала литераторов.
— Нет, — сохраняя полнейшее спокойствие, ответил Дружинин. — А вы уже переделали все свои дела?
Скорее всего, Ларс хотел пройтись по поводу отказа горбуна подвезти Иру, но тот опередил его и первым нанёс удар.
— Тоже нет, — сознался Ларс и замолчал.
Я переставила вилы так, чтобы датчанин обратил на них внимание, и моя попытка удалась.
— Вы собрались поработать, Жанна? — осведомился он, косясь на вилы.
— Да, — охотно призналась я, собираясь ещё охотнее удовлетворить естественный порыв Ларса освободить меня от этой работы.
— Не обращайте на меня внимания, — попросил писатель. — Я не буду вам мешать. Если позволите, я пройдусь по саду и посмотрю, как Ирина ведёт своё хозяйство. Нонна тоже любит поработать в саду.
Ну, Нонка всегда находила удовольствие в весьма странных и непривлекательных занятиях, зато Ларс, по-видимому, разделял мои вкусы и питал отвращение к личному трудовому вкладу в сельхозработу, предпочитая наслаждаться деятельностью других.
— Если вы думаете, что сможете поменять вилы на хлыст, то ошибаетесь, — заметил Дружинин, когда Ларс отошёл на достаточное расстояние. — Господин Якобсен не годится в невольники.
Казалось бы, за разговорами время пролетело быстро, но горбун, без спешки и заметных постороннему взгляду усилий, вскопал большую часть участка.
— Тогда оставлю вилы себе, — согласилась я, поневоле заражаясь его энергией и впадая в заблуждение на счёт лёгкости работы.
Однако, едва я воткнула вилы в землю, горбун отобрал их у меня.
— Извините, Жанна, — сказал он, — но я противник равноправия мужчин и женщин. — Если есть желание, приготовьте кофе, иначе мой здоровый аппетит перерастёт в голод. Думаю, Ларс тоже не откажется от ленча. Не сочтите за труд заглянуть в мою машину и захватите коробку на переднем сидении.
Попытавшись вывернуть ком вскопанной земли и убедившись, что это удовольствие на любителя, я не стала протестовать и тем охотнее смирилась с женской долей приготовления кофе, что к нему намечались пирожные.
Я не успела отойти далеко, как была остановлена видом Ларса, настолько растерянного, что я не решилась уйти, не выяснив, в чём тут дело.
— Что с вами, Ларс? — испуганно спросила я, опасаясь очередной страшной находки.
Горбун устремил настороженный взгляд на датчанина.
— Понимаете… — запинаясь, начал тот. — Я боюсь ошибиться, но, по-моему, кто-то был на том месте, где мы зарыли собаку.
— Почему вы так думаете? — спросила я, невольно посмотрев на Дружинина.
Горбун воспринял это известие с мрачным удовлетворением.
— Потому что вчера я сам накидал сверху траву, а теперь там всё разворочено, — пояснил Ларс.
Я поспешила к указанному месту и убедилась в справедливости слов писателя.
— Ясно, что собаку вырыли, — хмуро пояснил горбун, остановившись рядом.
— Но это же… кое-что означает, — сказала я, не решаясь пояснить свою мысль.
— Может, она всё-таки лежит здесь? — предположил Ларс.
Горбун покачал головой, но всё-таки разгрёб землю лопатой.
— Ничего, — сказал он, кивнув на пустую яму. — Кто-то произвёл эксгумацию тела до нас.
— Ирина вернулась, — сказал Ларс. — И не одна… О, да это же тётя Мартина! По-моему, она впервые сюда приезжает.
Горбун кивнул.
— Ирину она раньше не видела? — спросил датчанин.
— По-моему, нет, — неуверенно ответил Дружинин и усмехнулся.
— Наверное, она… как это… совершает очередной вояж по родственникам? Она делает это раз в два года.
Горбун поднял брови, но ничего не сказал по поводу забавно построенной фразы.
— Если уж она оказалась здесь, то никто лучше неё не справится со всеми трудностями, и помощь ей не потребуется, — заметил он.
Я пригляделась, узнала старушку и почувствовала себя нехорошо. Мало того, что я не представляла, как буду объясняться с моей ночной гостьей, но я ещё и вспомнила, что за разными событиями никому не успела рассказать о её визите. Горбуна привлёк мой озабоченный вид, и его внимательные тёмные глаза очень долго не отрывались от моего лица.
По мнению очевидцев, чёрт не так страшен, как его малюют, а в данном случае моя встреча с тётей Мартина произошла много приятнее и сердечнее, чем я успела её нарисовать в воображении. Старушка что-то защебетала, улыбаясь и утирая слёзы, я её, к удивлению Ларса и горбуна, поцеловала, а Ира исподтишка погрозила мне кулаком.
— Пока не выдадут тело Мартина, тётя Клара поживёт здесь, — пояснила Ира. — Я приготовлю что-нибудь поесть. Помоги мне, Жанна.
Пирожные, привезённые горбуном, оказались очень кстати, но меня не покидало воспоминание о чисто вылизанной тарелке на веранде и мёртвой собачке под кустом. Пока мы были с Ирой на кухне наедине, я поделилась с ней новостью об исчезнувшей собаке и своих подозрениях о причине смерти весёлого животного.
— Но ведь пирожное предназначалось не для собаки, — прошептала Ира, сильно бледнея.
— Вот именно. Если бы Риголетто задержался, на месте собаки была бы я.
— Не на месте собаки, конечно, — поправила меня Ира, — а в другом месте.
— Неважно. Главное, что я была бы уже мертва. Счастье, что он резко затормозил и Ларс от неожиданности уронил пирожное на пол.
Я неуверенно посмотрела на Иру.
— Ты что? — испугалась моя подруга.
— Ларс сам вызвался приготовить кофе, — сказала я.
— Ну и что?
— У него была возможность отравить пирожное.
— Не будь дурой! — рассердилась Ира. — Зачем ему тебя убивать? Кто ещё имел доступ к пирожному?
— Ты, — хладнокровно напомнила я.
— Спасибо. А ещё кто?
— Оно долго лежало в холодильнике, — сказала я. — Дверь на кухню ты не запираешь, так что туда мог войти кто угодно. Кстати…
— Что?
— Понимаешь, когда ты ушла, я тоже пошла погулять, а когда вернулась, то дверь была открыта.
— Опять?! Ты просто сумасшедшая. Можно подумать, что ты не из СНГ, а из папуасской деревни.
— Мне кажется, что я закрывала дверь, — возразила я.
— Моя дверь не имеет привычки самостоятельно открываться, — ядовито сказала Ира. — В итоге, кто угодно мог войти и отравить пирожное.
— Кто угодно, — кивнула я. — А знаешь, я была бы мертва ещё позавчера, если бы не позвонил Леонид.
— Дромадёр, — поправила меня подруга.
— Неважно кто, но он позвонил, когда я собиралась выпить чай с пирожным, а когда мы кончили говорить, чай до такой степени остыл, что пить и есть мне уже не хотелось.
— Может, собака отравилась вовсе не пирожным, — предположила Ира.
— Тогда почему кому-то потребовалось похищать её труп?
Ира думала.
— Непонятно, кому предназначалось пирожное, — заявила она.
Мне очень не хотелось этого говорить. Но я всё-таки сказала:
— По-видимому, мне.
— Почему ты так думаешь? Может. Убийца не знал, что меня не будет дома, и хотел избавиться именно от меня. Мало ли у меня врагов.