— Потом можешь идти, куда хочешь, — продолжала Ира, — но внимательно смотри по сторонам и не попадай под машины. Наверное, Дромадёр хотел задавить тебя в отместку за твою ложь.
— Сама будь поосторожней, — пробормотала я.
— Не забывай, что со мной будет Ларс, — усмехнулась моя подруга. — Я пошла.
Но это только говорится, что пошла, а на самом деле она задержалась, так как на этот раз позвонила Нонна, и Ире захотелось узнать, не пойдёт ли речь о её совместной прогулке с Ларсом.
— Жанночка, ты одна? — спросила Нонна.
— Можно сказать, что одна, — ответила я. — Ира уже в дверях. Ей нужно съездить в город.
— Можешь не лгать, потому что я звоню по другому поводу. Ты никуда не собираешься уходить?
Странно было, что Нонка стала интересоваться моими делами.
— Нет, никуда. Я буду заниматься огородом. А что случилось? Надо куда-нибудь съездить?
— Нет-нет, — возразила Нонна. — Возможно, я позвоню тебе попозже. До свидания.
Я была в полном недоумении.
— Что она сказала? — поинтересовалась Ира.
— Ничего не сказала, — пожала плечами я. — Сказала, что позвонит позже.
— Ясно, — кивнула Ира. — Дождётся, когда я уйду, и будет жаловаться. Носится со своим мужем, как с писаной торбой, и кроме него ничего не видит. Мне кажется, из-за ревности она даже забыла про убийства.
Что правда, то правда, Нонна поплакала над Мартином и, похоже, больше не думала о нём. Я даже сомневалась, сознавала ли она, что преступником был кто-то из близких людей, но в этом я её винить не могла, потому что даже я насильно заставляла себя верить, а уж у меня не было её доброты, мягкости характера и редкостной незлобивости.
— Наверное, она до сих пор убеждена, что их совершил какой-то посторонний человек, — сказала я.
— Ну да! Посторонний! А яд в кофе подсыпал тоже посторонний? А в графин?
— Ну и спроси у неё, — сказала я. — Откуда я знаю, о чём она думает?
Если бы мы знали, о чём думала всё это время Нонна!
Я вышла вместе с Ирой.
— Дай мне мотыгу или что-нибудь в этом роде, — вспомнила я.
— Сама возьмёшь, — попыталась от меня отделаться Ира, но это оказалось нелегко.
Хорошо, что я настояла на своём, потому что даже хозяйке потребовалось не меньше пятнадцати минут на то, чтобы найти свою же собственность. Я хотела ей об этом сказать, но она меня опередила.
— Ну вот, из-за тебя я опоздала. Не могла найти сама?
Впрочем, для неё задержка оказалась во благо, потому что подкатила машина Ларса, и писатель объяснил, что не дождался Иры, решил её встретить по дороге, а нашёл у самого дома.
Я вообще не знала, зачем они договорились встретиться в каком-то условленном месте, а не здесь, в доме Иры. Если это была скромность, то какая-то странная скромность, недоступная моему пониманию.
— Это всё из-за неё, — объяснила Ира, показывая на меня.
Ларс окинул меня любопытным взглядом.
— Собираетесь работать, Жанна? — спросил он.
— Да, Ларс. Счастливого пути!
Они уехали, а я не стала терять времени даром, очертила контуры грядок и утоптала вокруг них почву. Половина работы, можно сказать, была сделана. Оставалась самая простая её часть — воткнуть луковицы в землю, сделать бороздки и насыпать в них семена. А потом, конечно, полить.
В это время с адским шумом подъехал Дружинин. У меня от неожиданности выпала из рук мотыга, а сама я, в неустойчивой позе склонившаяся над грядкой, чуть не заняла на ней место лука. Такая вполне возможная беда и усилия по сохранению равновесия отвлекли меня от чувств, которые обязаны были возникнуть прежде всего. Этот человек вообще вызывал у меня неожиданные мысли и чувства, далёкие от нормальных при данных обстоятельствах.
Избежав падения и выпрямившись, я и тогда, вместо того, чтобы испугаться или поднять мотыгу, как естественный оборонительный инструмент в руках земледельца, с тревогой лихорадочно продумывала, какие вопросы по поводу вчерашнего происшествия у парка мне будет задавать мой гость и что мне следует на них отвечать. Быть не могло, чтобы горбун обошёл молчанием неизвестный ему случай, из-за которого его уже допрашивала полиция и который сулил ему немало неприятностей в будущем. Уж конечно, он постарается выведать у меня все подробности.
— Good morning, Jane, — приветствовал меня горбун.
— Morning, — отозвалась я, догадавшись, наконец, взять в руки мотыгу.
Он покосился на мой наряд, и я сразу пожалела, что повязала голову косынкой, из-за которой, должно быть, выглядела деревенской дурнушкой. Из гордости я не стала освобождать волосы, но чувствовала себя очень неуютно и, как следствие, неуверенно.
— А я думал, что вы сидите со словарём в руках, — разочарованно заявил переводчик.
Как же он ценил себя и свою повесть, если ни на минуту не сомневался, что я буду умолять его вернуть тетрадь!
— А я не сижу со словарём в руках, — сухо бросила я, нервничая, прежде всего, из-за косынки.
Хорошее настроение, если это не было маской, слетело с Дружинина, и он сразу стал серьёзным.
— Я проезжал мимо и решил заглянуть, — объяснил он свой приход. — Вижу, что не вовремя. Говорят, нежданный гость хуже татарина.
Женщинам свойственно предаваться глупой беспочвенной жалости, и мне внезапно стало жалко горбуна, который хмурился и наверное испытывал то же, что чувствовала бы я, если бы явилась в дом, где меня не хотят видеть и ясно это показывают.
— Эта пословица уже устарела, — сказала я. — Теперь говорят, что нежданный гость лучше татарина.
Хорошо, что в предках горбуна, судя по его реакции, не числились татары, а то было бы неловко задеть его национальные чувства, приведя переделанную для смеха пословицу, не имеющую целью никого обижать.
— Это вселяет в меня надежду, — сейчас же откликнулся нежданный гость. — Вам помочь?
— Не стоит. Я уже заканчиваю.
Дружинин с сомнением окинул взглядом горку луковиц и пакетики с семенами. По-моему, он искал предлог остаться, но ничего не мог выдумать, а заговорить о машине, чуть меня не сбившей и, по странной случайности, похожей на его собственную, он почему-то не догадывался. Может, я ошиблась и напрасно убеждала Хансена и Иру, что цвета машин немного отличались? Теперь я не была уверена, что это были разные машины.
Хорошо, что горбун стоял в отдалении, не делал попыток приблизиться и не заставлял меня в испуге сжимать рукоять мотыги, гадая, подходит он без дурных намерений или имеет целью всадить мне в сердце нож.
— Есть ли новости от Хансена? — спросил Дружинин.
Мне надоело стоять между грядок, вертя в руках мотыгу, но и работать при госте не хотелось, потому что, сколько я ни наблюдала за соседями по даче, но так и не смогла найти в склонённой над грядками фигуре ничего красивого, обаятельного или, на худой конец, безопасного при внезапном нападении. Однако указать горбуну на выход мне тоже что-то мешало. Умом я прекрасно понимала, что он должен уйти, но в глубине души мне этого не хотелось. Глупо ужасно, однако я стала раздумывать о том, в самом ли деле переводчик меня глубоко презирает или это домыслы Ларса, а то и откровенная выдумка с благой целью оттолкнуть меня от преступника.
— Никаких новостей, — ответила я.
— Совсем никаких? А я слышал, что вы чуть не угодили под машину, но, к счастью, отделались лёгким испугом.
— Это машина отделалась лёгким испугом, — возразила я, перефразируя Ильфа и Петрова.
Наконец-то он заговорил об интересующем его предмете. Сейчас будет выпытывать, насколько крепко я вбила себе в голову абсурдную мысль о разных тонах машин. Ясно, что он ни во что меня не ставит, да и как можно относиться с уважением к девице, которая не принимает во внимание разность освещения и продолжает тупо твердить, что машины одинаковой марки, с совпадающими цифрами номеров и похожих цветов не являются одной и той же машиной. Но тогда непонятно, зачем горбуну на меня наезжать? А вдруг… Я замерла, чувствуя, как кровь отливает от моего лица. А что если дичь сменилась, и охота началась уже за мной?