- Помогите! Мы в сарае!
За стеной раздался короткий свист, Плёхов вырвал из стены топор, но не успел даже замахнуться как дверь с грохотом распахнулась, оставив обломок вокруг щеколды, и в сарай влетели два здоровенных пса, высотой в холке примерно по пояс самому Женьке. Грациозно и быстро они ринулись к Плёхову. Одна, подпрыгнув точно на нужную высоту, вцепилась ему в руку одновременно сваливая с ног, в тот же момент вторая вцепилась в левую ногу. Плёхов заорал и рухнул на пол. Собаки технично тянули каждая в свою сторону, растягивая его и не давая пошевелиться. В сарай медленно вошла гигантская фигура и по густой гриве Женька понял, что это Григорий. Он зажег что-то похожее на туристическую лампу и сарай заполнил слабый желтый свет. В дверях, опершись на косяк, сложив руки на груди стоял Власий. Григорий не торопясь осмотрелся, взял с пола канистру, понюхал горлышко и скривился. Затем передал Власию. Тот тоже поводил ноздрями, держа канистру на расстоянии, скривился и выбросил её.
- Неблагодарность дурно пахнет, - Григорий подошел с стонущему на полу Плёхову. – Очень дурно.
Голос его был глубоким и очень сильным.
- Думал я тебя не найду? – нетерпеливо спросил Власий, но Григорий поднял ладонь и тот прервался.
- Дурно и тяжело. Ветра не хотят брать такой запах, он отравляет землю там, где уродился. По нему не псы находят, а само возмездие, – Григорий приподнял вторую канистру, прикидывая насколько она полна. – И возмездие вопрошает неблагодарного могильщика, что ты удумал?
Одноглазый не отвечая стонал, пытаясь подобрать под себя свободную ногу. Повисла пауза. Григорий неторопливо поднял с пола топор и вдруг мощно, с размахом всадил его в пол сквозь ступню Плёхова. Тот заорал во всё горло, хрипло и жалостно. Багровое пятно поползло по полу, обогнув острие топора, за которым осталась часть ботинка с несколькими пальцами. Женька вскрикнул от увиденного, и Григорий сделал пару шагов на звук, прямо по груди и животу лежащего.
- Женя, – Григорий улыбнулся и у Женьки внутри всё опустилось. - И ты здесь. Какая удача. Молодой поросенок да в старой зверятне.
Плёхов прокричал что-то похожее на слово, и Григорий вернулся к нему, опустившись на колено у головы. Женька же не мог отвести взгляд от собак, застывших точно каменные изваяния, намертво вцепившиеся в добычу.
- Ну, – Григорий медленно наклонился, – ещё раз.
Но тот только отрывисто стонал. Григорий осмотрел его с ног до головы. Затем положил руку ему на щеку и погладил большим пальцем повязку. Рука была настолько большой, что казалось одна ладонь способна закрыть всё лицо.
- Тебя можно резать неделями, и ты не кончишься, – он положил вторую руку на лицо и нащупал большим пальцем уцелевший глаз.
- Григорий! – снаружи раздался голос старика. С протянутым «о» в середине, имя прозвучало так, будто ребенка зовут с улицы домой.
Григорий тут же убрал руки и заиграл желваками. В густом облаке табачного дыма старик вошел внутрь и не торопясь осмотрелся. Увидев Женьку, он удивленно вскинул брови и покачал головой. Коротко скомандовал: «Обоих на базу, канистру тоже» и вышел на улицу. Следом раздался короткий мелодичный свист и собаки отпустив добычу засеменили на выход. Григорий поднял Плёхова на плечо, другой рукой схватил Женьку за воротник и поволок за собой на выход.
На улице ждал тот самый УАЗик, который Женька видел с чердака, но в этот раз с работающим мотором. Женька так и не вспомнил слышал ли он этот звук мотора пока был в сарае. Григорий распахнул заднюю дверь и не церемонясь бросил Плехова на пол, как мешок с картошкой, Женьку за шиворот загнал на лавку, а сам уселся, напротив. Вслед за ним, внутрь залез Власий и сел рядом. Женьку бил озноб, и он затравлено озирался по сторонам. За рулем сидел старик и чистил мундштук трубки.
- А канистра? – пробасил Григорий, наступая сапогом пятидесятого размера Плёхову на плечо.