Какое-то время он напряженно всматривался в темноту, кожей ощущая как темнота всматривается в него. Внезапно кто-то схватил его сзади за ворот и, с силой приподняв, закричал в самое ухо:
- Что тебе ещё от него надо? – голос был сиплый, срывающийся и прокуренный. Странное произношение из короткого вопросительного «что», сделало почти змеиное «штааа».
Не дожидаясь ответа Женьку стали яростно бить по голове, плечам, спине, но как-то неумело и почти не больно. Перепуганный, он закрыл голову руками и, снова упав, выкрикнул: «Я турист! Студент из Москвы!». Горбун замычал, будто ответил, и нападавший остановился.
- Я студент, я ничего ему не сделал, я случайно на него упал, не заметил! - затараторил Женька.
В темноте зашуршали спички и со второй попытки зажегся желтый огонек почти под самым его носом. Женька сначала увидел глаза нападавшего, точнее глаз, второй был скрыт под желтой повязкой. Потом рассмотрел, как мог и остальное: немолодое и неухоженное лицо, взъерошенные редкие волосы и неприятно оскаленные зубы. «Пират» – невольно подумал Женька. Спичка погасла, и незнакомец наконец спросил из темноты:
- Турист? Ты что тут делаешь, парень?
- Мне друг рассказал про деревню Горбуны, говорил есть, что посмотреть. Что хорошо тут, - соврал Женька.
- Друг? Что за друг?
- Да так, скорее не друг, а приятель, однокурсник.
- Приятель значит. А он тут что делал?
- Этого не знаю, говорит был в том году, летом.
- В том году, значит.
На какое-то время воцарилось молчание, которое горбун прервал гортанными звуками, отдаленно походившими слова, будто подражая каким-то механизмам.
- Да пойдем, Первуша. Утром ещё раз попробуем, - сказал незнакомец, но уже голосом ласковым и теплым, будто зверя приманивал. - И ты вставай, отведу в деревню. Ты зла-то не держи, обижают его тут, а мне жалко.
- Ничего страшного, - ответил Женька и даже сам удивился. Он постепенно приходил в себя и в душе радовался тому, что приключения начались вот так сразу, стоило выйти из вагона.
Незнакомец протянул ему руку, чтобы помочь подняться, но получилось как-то нелепо, и Женька провернулся на ней как на канате.
- Тебя как зовут-то, парень? - вместо «зовут» получилось «шовут», но в этот раз из-за сигареты в зубах.
- Женя. А вас?
- Пойдём, покажу дорогу.
Незнакомец закурил и Женьку обдало дымом с тошнотворным запахом, больше похожим на смесь гнилых листьев с навозом.
- Что это вы такое курите?
- Много спрашиваешь, Женя, - грубо оборвал незнакомец.
И он, и горбун зашагали на удивление быстро; не привыкший к полной темноте Женька двинулся следом, едва различая их силуэты в двух шагах от себя, и выставив вперед руки. Тропинка петляла среди высоких кустарников, на каждом повороте царапая ладони колючими ветками. Наконец они спустились с небольшого пригорка, за которым россыпью мерцали янтарные огни мутных окон.
Чуть отдышавшись, незнакомец снова закурил зловонную сигарету, дольше обычного возясь со спичками. От одной сигареты раскурил другую и протянул горбуну. И во всех его движениях, видимых в темноте едва ли не на пределе напряжения глаз, было что-то неправильное, причудливое и торопливое, несогласованное. Женька пошарил в карманах и достал дешевую китайскую зажигалку «небесно-зеленого цвета», как её называла одна из сокурсниц, художница.
- Держите, с ней проще будет, - он протянул зажигалку незнакомцу, как дар для установления контакта.
Незнакомец дар принял, но контакт не установил и молча продолжил курить.