III
Он почти физически ощутил необычный внутренний прилив энергии и желания действовать, требующий выхода до покалывания в пальцах. Мозг вдруг заработал ясно и быстро, уже не обращая внимание на хохочущую и кашляющую внизу Астасю.
«Итак, помещение слишком тесное, не приспособленное для проживания, и в то же время кто-то здесь всё-таки жил, по крайней мере иногда спал. Астася? Никогда бы не поднялась по лестнице. Старичок? Он, кстати, так и не представился. Вряд ли он – нет запаха табака. Заезжие гости, как он сам? Вряд ли их бывает много, да и сама традиция странная, располагать гостей в такой тесноте. Детали, всегда должны быть говорящие детали, как расстояние между шагами или глубина отпечатка в почве. Детали, которые приведут к уликам. Что имеем: матрас слегка влажный, судя по запаху никогда не чистился, дальше – грубый пол, потолок, необработанные доски. Дальше, плафон, а где выключатель?» - наблюдения протоколировались молниеносно.
Женька завертелся, оглядываясь по сторонам, но не нашел ни выключателя, ни даже подведенных проводов. Топка в мозгу заработала в две смены: сначала собрать детали, потом обобщать и делать выводы. Он приподнял матрас и тут же что-то посыпалось на пол, не разглядеть что, на ощупь как комья земли. Он в очередной раз пожалел, что оставил внизу у стола рюкзак, а там и фонарь, и складной нож и даже пакеты для сбора образцов.
«Пол ни разу не скрипнул, это странно или так и должно быть? Дальше оконце. Лист картона: обычный, чистый, без выраженного запаха, прижат к раме небольшими гвоздями по углам.» - мысленно пометил карандашом.
Женька аккуратно поддел лист и тот с шелестом спустился на пол, обнажая темноту снаружи, обрамленную острыми фрагментами стекла во вздутой деревянной раме. «Выбито изнутри» - пронеслось у него в голове и, как бы отвечая на незаданный вопрос, он осторожно пошарил руками по полу. Не найдя никаких осколков, он аккуратно вынул фрагмент из рамы и поднес к тусклому свету. – «Прозрачный треугольник с темной вершиной, как негатив горы Фудзияма. Что это, кровь? Краска? Банально грязь?». При таком освещении разобрать было невозможно.
Внезапный звук с улицы прервал ход размышлений. Шуршание колес автомобиля с выключенным двигателем и фарами. Судя по форме – УАЗ, “буханка” как его называют. К шуршанию добавились металлические скрипы и кряхтение - «буханку» эту толкали. По силуэтам было видно, что их двое, и по кружившей рядом собаке Женька предположил, что это Григорий и Власий. Вся эта компания почти скрылась из виду, как вдруг задняя дверь машины открылась словно от удара и из нее вывалилось что-то похожее на мешок - в темноте было сложно разобрать детали. У машины слабо зажглись красные фонари, а двое толкавших тут же подбежали к мешку и волоком потащили обратно. Женька готов был поклясться, что видел, как мешок зашевелился, когда его без церемоний забросили обратно в кузов. Женьке показалось что один из них обернулся и посмотрел на него. Из-за темноты было сложно узнать наверняка, но на всякий случай он сделал шаг вглубь комнаты, звонко приложившись головой о низкий потолок.
Звуки за окном постепенно стихли, и осторожно ступая по расшатанной лестнице Женька спустился. Внизу было тихо, только откуда-то снизу раздавался храп, вероятно Астасин, да дребезжал старый холодильник. Зал столовой изменился настолько, что Женька непроизвольно потер глаза. Одинокий плафон над входом окрашивал комнату в бледно зеленый, а сдвинутые к стенам столы напоминали убранство мертвецкой начала двадцатого века. Женька с трудом нашел свой рюкзак, зажатый между стулом и столом. Наскоро выудив из наружного кармана фонарик, складной нож и что ещё попалось под руку, он выбежал к дороге. В свете одинокого фонаря он увидел удаляющуюся процессию. Они отошли уже шагов на сто. Он пригнулся и двинулся следом, стараясь идти максимально близко к заборам. Ноги то и дело уходили в топкую грязь.