Часть из них посвящена становлению личности государя, восшествию Александра II на российский престол. Другая относится к военным походам и победам, в том числе тем, которые мало что скажут даже подготовленному читателю. Время поглотило их значение и смысл. Но есть и такие, которые неотделимы от российской истории.
Перед нами, по сути дела, панорама жизни России третьей четверти XIX века. Здесь начертаны законы и правила, привнесшие принципиально новое в управление страной, в отношения собственности, в систему народного образования и просвещения, в судопроизводство и многое другое, вокруг чего нынче идет дискуссия в современной России. Немало из того, что впоследствии было отвергнуто и забыто, оживает теперь в том же виде, как это было в ту далекую пору. Кое-что, весьма существенное, прямо проецируется на проблематику, которой сегодня озабочено общество.
20 ноября 1864 года
Судебные уставы.
Рассмотрев сии проекты, Мы находим, что они вполне соответствуют желанию Нашему водворить в России суд скорый, правый, милостивый и равный для всех подданных Наших, возвысить судебную власть, дать ей надлежащую самостоятельность и вообще утвердить в народе Нашем то уважение к закону, без коего невозможно общественное благосостояние и которое должно быть постоянным руководителем всех и каждого, от высшаго до низшаго…
Александр.
В этих словах: «водворить в России суд скорый, правый, милостивый и равный для всех» — отображена одна из программных целей, стоявших перед Александром II. К тому, чтобы право и закон стали главенствующими в обществе и чтобы судебная власть получила надлежащую самостоятельность, были приложены реформаторские усилия многих мыслящих людей всей предшествующей российской истории. Гласный суд присяжных, опиравшийся на судебные уставы 1864 года, пользовался широкой поддержкой в российском обществе. Окончательное разрушение его, как и многих уложений, придававших судебной системе цивилизованные черты, произошло после 1917 года, когда классовая ненависть решительно отвергла предшествующий опыт строительства российской государственности.
Предпринимаемые на рубеже XX и XXI веков преобразования судебной системы России шаг за шагом, а порой и слово в слово повторяют искания, пройденные русским обществом в ту эпоху. Обретается опыт, накопленный российским обществом в 60—70-е годы XIX века. Реформируемое право и судопроизводство продвигаются теми же путями, какие прокладывал министр юстиции Замятнин со своими единомышленниками и помощниками.
«Суд скорый, правый, милостивый и равный для всех» — заветная цель века нынешнего, как и минувших веков.
На другой доске значится:
27 апреля 1863 года Ограничение телесных наказаний.
До середины XIX века избиение, насилие над человеческой личностью достигало огромных масштабов. Палка, плеть, ремень, зуботычина были главными инструментами, державшими людей в повиновении. Страх казался самым действенным средством для продвижения России вперед. Жестокие, изощренные формы наказаний оставались уходящей в века традицией. Избивали розгами, шпицрутенами в армии, драли «кошками» на флоте, совершавших преступления метили клеймами. Арсенал средств, использовавшихся судебно-исполнительными органами, был велик. К «нерадивым» служащим государственных учреждений применялись «кандалы и стул с цепью», битье палками, таскание за волосы и пощечины. Розги и кулачная расправа считались обыденными педагогическими средствами в системе школьного образования.
Со времен Петра I, когда у классной стены стоял солдат с хлыстом, или Анны Иоанновны, когда провинившихся кадетов драли «кошками», российская система воспитания, за редкими исключениями, разнообразила применение розг. Если в некоторых женских институтах это наказание носило условный характер, как угроза или предупреждение, то в «благородном» Смольном институте воспитанниц секли публично, «с большой торжественностью». В тридцатилетнее правление Николая I физические наказания детей в школе стали нормой. Тогда, как свидетельствует современник, «розги покупались возами, и это гнусное наказание производилось еженедельно по средам и субботам… всякий учащийся, получивший в субботу, понедельник или во вторник единицу или же записанный в журнал за шалость, был высечен в среду, а провинившихся в среду, четверг или пятницу секли по субботам»[80].
В педагогическом обиходе царили представления, что «оплеуха отмыкает поле для раскаяния», что «боль розги развивает нравственное чувство и весьма часто лучше всего другого пробуждает совесть»[81].
Упразднить наказания — шаг по тем временам решительный и смелый. Пойти на него не было просто царственным жестом. Такое решение стало признаком того, что в России прочность ее устоев, стремление к общественному порядку обретали иные черты. Это означало, что жизнедеятельность общества могла быть управляема по гораздо более гуманным правилам и законам.