После первого контакта от построения ничего не осталось. Началась кровавая резня, отличавшаяся даже от того, к чему их готовили на тренировках. Вместо фаланг с закрытыми щитами здесь были выпады в полную руку и смертоносная щетина длинных копий. Колонна африканцев растянулась в цепь. Похоже, каждый уже понял, что это была необычная битва. Латинские союзники едва успевали поворачиваться к ним. Они оставляли открытыми все уязвимые части тел — шеи, бока, бедра, лица. И было столько мест для ударов и так много целей на выбор, что атакующие ветераны превращались в лютых чудовищ, создавая невероятный хаос среди легионеров и выискивая новые жертвы для следующих ударов. Вот почему Имко влился в бой быстрее, чем мог предположить.
Посреди скопища людей он вдруг заметил ничем не приметного итальянца. Они оба поняли, что неизбежный рок столкнул их жизни в бескомпромиссном споре. Имко, еще не одурманенный боем, метнул копье. Мужчина отбил его нижней частью щита и двинулся вперед. Одолеть его оказалось непросто. Первые движения меча были пробными. Ему никак не удавалось найти место для удара. Тяжелый и высокий щит, закрывавший почти все тело легионера, ослеплял глаза солнечными бликами. Шлем, с гребнем наверху, казался непробиваемым. Имко наносил легкие выпады в лицо и в руку, сжимавшую меч. Он старался выбить клинок противника. Но после каждого выпада ему приходилось парировать ответный удар, почти прижимаясь к щиту итальянца. Один из таких тычков едва не сбил его шлем, второй опасно скользнул по плечевой пластине. Тем не менее, он видел, что щеки мужчины судорожно подрагивали. Его соперник закрывал глаза при каждом ударе и вдыхал больше воздуха, чем выдыхал. Имко понял, что солдат боялся его.
И тогда что-то странное случилось с ним. Позже Имко никому не рассказывал об этом — даже когда товарищи хвалили его за невероятную удаль. Горячий воздух собрался вихрем под его ногами, закрутился под туникой и вошел в тело через задний проход. Грудь наполнилась силой, в голове зашумело, руки и ноги задрожали от буйства стихий. Иногда, размышляя о странных ощущениях, Вака думал, что его напитало дыхание ярости, посланное той прекрасной женщиной, которую он любил. Возможно, она благословила бедного Имко и велела ему сражаться с упорством и ловкостью, чтобы выжить — чтобы жить дальше.
Почти случайно, когда тело Ваки по собственному разумению уклонилось от выпада, кончик его меча скользнул по губам мужчины и рассек тому нос на две части. Солдат взвыл от боли, окропив голову Имко алой кровью. Воспользовавшись моментом, Вака пригнулся и всадил меч под подбородок римского солдата. Он почувствовал, как клинок натолкнулся на позвонок в основании черепа, преодолел его сопротивление и вошел в нижнюю часть мозга. Имко вырвал меч из широкой раны и посмотрел на упавшего мужчину, изумляясь своей силе и тому, как тело в один миг лишилось жизни. Итальянец упал в грязь, с открытыми глазами. В них отражался худший из возможных видов. Но Имко не сожалел об убитом легионере.
Другой солдат напал на него, толкнув щитом и нацелив меч в голову. Имко парировал удар своим щитом, пнул пяткой по ноге противника и воткнул клинок в его шею. Затем он нанес ему еще несколько проникающих ранений — просто из ярости. В какой-то момент шлем легионера слетел с головы, и меч Имко вонзился в череп. Две смерти подряд. Он начинал разогреваться. Следующий итальянец был убит еще быстрее.
Через час его руки казались оболочками, наполненными расплавленным свинцом. Он едва держался на ногах, с тру-14 Гордость Карфагена дом переступая через мертвых, застревая в сплетении тел и поскальзываясь на чьем-то окровавленном паху. Имко не имел понятия, скольких он убил. Он не представлял, какая из армий выигрывала битву. Для него сражение проходило в более мелкой шкале: между ним и кем-то другим — между ним и новым противником. Иногда он удивлялся, что все еще жив. Он знал, что может выйти из боя. Одна часть его ума хотела продолжать резню, но другая твердила, что он уже едва поднимает клинок. Отступив назад, Имко прокричал через плечо, чтобы кто-нибудь занял его место. Через несколько мгновений он отошел на сотню шагов от переднего края, упал на колени в чахлую траву среди кучки других ветеранов и, задыхаясь, ловя ртом воздух и сочась кровью, попросил воды. В конечном счете, воды он так и не получил, но смог немного отдохнуть.
Вака остался бы на этом месте дольше, если бы гигант Бомилькар не подбежал к отдыхавшим солдатам и не приказал им продолжить побоище.
— Рим должен умереть сегодня! — крикнул он. — Прямо сейчас! В это мгновение!