Жена Сергея сходила на кухню, повозилась там, потом направилась в комнату, где пряталась я. Проклинать себя было не время, но я это делала. Какого черта забилась в шкаф? Если уж влипла надо встречать последствия лицом к лицу. Я стыдилась своего малодушия и боялась, что меня обнаружат, позорно прячущейся в шкафу. Тетка вошла в комнату. Твою-то мать, зачем, зачем я залезла в шкаф? Как я могла оказаться здесь? Да что же это происходит такое? Жена Сергея открыла шкаф. Меня парализовало. Хотела зажмуриться, словно так меня не заметят, но держала глаза открытыми. Эта женщина отворила дверцу с противоположной стороны, но не заметить меня было сложно. Только если не поворачиваться в мою сторону. А я не знала смотрит ли она на меня, потому что боялась смотреть на нее. Глянешь и она почувствует взгляд. Жена Сергея копошилась в шкафу, секунды текли бесконечно медленно. Я не выдержала, закрыла глаза, а потом услышала, как захлопнулась дверца. Я вспомнила - чтобы жить, нужно дышать. Забрезжила надежда, что мне повезет, и она уйдет. Жена Сергея чем-то погремела на кухне, а потом заявила:
- Ну, выходи уже. Хватит прятаться.
Слова ее прозвучали громко и отчетливо. Выстрелом и приговором. Я сползла по стенке шкафа. Подумала, что нет, не может быть, она же меня не заметила, это она не мне. Тут же поняла, что это идиотское предположение, глубоко вздохнула и, подобравшись внутренне, гордо вышла из шкафа. Нет, вру, вся моя гордость осталась в шкафу. А вышла оттуда напряженная пересушенная вобла. Но меня приперли к стенке, а когда выхода не остается - идешь до конца. И я пошла на кухню, как на казнь, неторопливо, на ватных ногах. Мозг лихорадило, он выискивал варианты, но не смог предложить ничего лучше, чем ломануться влево по коридору и сбежать. Нет уж, с меня достаточно выходки со шкафом. Я остановилась на входе в кухню. Жена этой треклятой скотины по имени Сергей выкладывала из пакетов продукты на стол, обернулась, бросила один оценивающий взгляд и продолжила свое занятие. Я молчала. Она тоже. Вдруг спросила:
- Наш Антошка начистил перышки однокласснику. Думаешь это грозит нам неприятностями?
Почему она заговорила со мной об этом? Мне хотелось сглотнуть и испариться. Не вышло ни то, ни другое. Я ответила:
- Если без тяжких увечий, то просто пожурят и тем дело кончится.
- Хорошо, - кивнула она.
Повисла тягучая тишина. Потом она посмотрела на меня и сказала:
- Ну что ты стоишь? Собирай манатки и уходи. Тебе здесь больше нечего делать.
Я не выдержала ее взгляд, развернулась и вышла. Молча. Чувствовала себя проституткой, притом бесплатной. Спустя несколько секунд в квартире меня уже не было. На улице чуть полегчало, но на мгновение. Тяжеленный груз стыда тут же придавил меня, испортил облегчение от побега. Вроде выбралась, но от себя-то не убежишь. Тряхнула головой, пытаясь сбросить мерзкие чувства. Не помогло. Я знала, эта история из разряда тех, что вспоминаешь с содроганием многие годы. И хотел бы стереть, но забыть невозможно. Ее не расскажешь со смехом друзьям. Стыд - обжигающий кошмар, невидимый костер, что тлеет в недрах памяти очень и очень долго. Чувствовала ли я себя так всецело виноватой? Нет. Ошиблась, связалась не с тем человеком. Тут скорее меня использовали, но легче не становилось. У стыда свои законы. Он не слышит доводов разума. Или оправданий?