— Можно начинать? — спросила Ксения Петровна и посмотрела на часы-браслет.
— Начинайте, начинайте, — сказала Людмила Сергеевна.
Дверь закрыли, и почти сейчас же в нее три раза стукнули.
— Кто это может быть? — очень громко удивилась Ксения Петровна.
— Не знаю. Войдите, пожалуйста! — так же громко сказала Людмила Сергеевна, поворачиваясь к двери.
Все тоже повернулись. Из трубки, в которой поблескивало стеклышко, уперся в дверь сноп голубоватого света. Дверь распахнулась, хлынули клубы стылого пара, и среди них вдруг оказался белобородый, красноносый Дед-Мороз.
— Ой! — восторженно простонали галчата.
Дед-Мороз шагнул в комнату, дверь захлопнулась. Он был совсем-совсем настоящий: с суковатым посохом в руках, в белой шапке, с белыми нависшими бровями и такими пышными усами и бородой, что видны были только красный нос да румяные щеки. На отороченной белым синей шубе поблескивали серебряные звезды.
— Здравствуйте, ребята! — сказал Дед-Мороз хрипловатым, натужным голосом. — Меня в компанию примете?
— Здрасте! Примем! — закричали малыши.
— Вот и хорошо! А что это вы в потемках сидите? Собрались веселиться, а скучаете? А? Ну-ка… — Он стукнул об пол посохом.
Сноп света погас, и тотчас вспыхнули огоньки на елке, задрожали, заискрились гирлянды канители, засверкали разноцветные стеклянные шарики, а на макушке елки алым пламенем загорелась красная звезда. Ребята захлопали в ладоши.
— Хороша елочка? — спросил Дед-Мороз. — А ну, поворотись, красавица, покажи себя. — И он снова стукнул посохом об пол.
Митя пригнулся в своем уголке, что-то заскрипело, елка осторожно, тихонько повернулась вокруг своей оси. Галчата хлопали изо всех сил, не спуская глаз с Деда-Мороза. Они были ошарашены и потрясены. Открыв глаза и рты, они ждали новых чудес.
— Дела у меня сегодня много, — сказал Дед-Мороз, прищурив левый глаз и поглаживая белоснежную ватную бороду, — но решил и к вам заглянуть, посмотреть, как вы тут живете, как уроки учите…
— Хорошо! — засмеялись ребята.
— Ладно, про уроки спрашивать не буду — вас и в школе спрашивают. Но на будущий год, глядите, приду проверю. Двоечников не люблю! — погрозил Дед-Мороз варежкой.
— У нас нету! — сказал Слава и покраснел от смущения.
— Молодцы! — похвалил Дед-Мороз. — За это вам полагается награда. Какой награды желаете? В эту ночь я вас по всему свету могу покатать, всё показать. Желаете?
— Хочем! Желаем!
— Ну, поехали, коли так!
Мороз стукнул посохом об пол, люстра и елка погасли. Из аппарата, стоящего возле Мити, брызнул сноп лучей, и на белой стене появились зеленоватое море, ледяные горы. На льдине стоял белый медведь и, задрав голову, смотрел на полыхающее вверху северное сияние.
— Это вот мое постоянное место жительства — Арктика. Прописан я там, а живу и в других местах, навещаю людей, подбадриваю… Кто похрабрее, меня не боится, тот и сам ко мне забирается. А вот…
Мороз снова стукнул посохом, на стене появилась новая картина: среди оледеневших скал, осыпанных снегом деревьев, стоящих по берегам сплошной стеной, клокотала, пенилась и рвалась куда-то вдаль могучая река.
— А это матушка-Сибирь. Богатый, красивый край. Я там подолгу живу, а все не приедается…
Много еще раз стучал посохом об пол Дед-Мороз, всё новые и новые картины вспыхивали на стене перед завороженными слушателями.
— Хватит, пожалуй, — сказал наконец Дед-Мороз, — а то вы, чего доброго, и школу бросите, путешествовать захотите. — Он в последний раз стукнул посохом, елка и люстра вспыхнули снова.
— Понравилось? — зажмурив левый глаз, оглядел всех Дед-Мороз.
— Да!.. Очень!.. Еще!.. — закричали ребята, хлопая в ладоши.
— Ну, а теперь что вы желаете?
— Сказку! — пискнула Люся и спряталась за подружек.
— Сказку! Сказку! — подхватили все галчата.
— Сказку? — Похоже было, что Дед-Мороз смутился. Он зажал нос варежкой, озабоченно посопел в нее. — Вот сказку-то я и не припас… Да и стар уж я для сказок, память слабовата… Да… Ну ладно, попробую…
Жили-были два мальчика: Там и Тут. Были они соседи и родились в одно время. Когда-то у них, как полагается, были другие имена, но потом они забылись, и мальчиков просто так и звали: Там и Тут. А звали их так вот почему.
Сначала они, как все дети, лежали в зыбках. Когда хотели есть — плакали. А если им было тепло, сухо и есть не хотелось — они пускали пузыри и смеялись… Потом начали ползать, ходить, понемножку разговаривать. И вот один из мальчиков как увидит новое, незнакомое, так к нему и тянется. Ползет туда и сам себя подгоняет: «Там!.. Там!..» Второй был спокойный: ползать ему не нравилось, ходить он не любил. Все, бывало, лежит или сидит на одном месте. А если ему чего захочется — гребет к себе руками и кричит: «Тут! Тут!» — сюда, мол, давай. И орет, пока не дадут.