Нет, не повторяется, теперь совсем другое. К шишкам, которые ему набили Иванычев и Гаевский, листок не приложишь… Ну, а дальше что? Спрятаться, уйти, как советовал Вадим Васильевич, на другой завод? Покориться Иванычевым и Гаевским? Сегодня он стерпит, завтра другой…
«Четверка», звеня, поднялась по проспекту. Из нее вышло столько народу, что Алексей стоял и диву давался — как они все там уместились? Это приехали со Стрелки на базар, и уже не столько покупать, сколько продавать — вон какие мешки и корзины тащат. Алексей отвернулся и пошел дальше.
— Алеша, подожди! Горбачев! — закричали сзади.
Сгибаясь под тяжестью больших корзин, его догонял Голомозый.
— Фу-х! Запарился, — сказал он, вытирая пот. — Видишь, дома тоже эксплуатация — жинка заставляет помогать.
От корзин несло крепким яблочным духом. Алексей проглотил голодную слюну — уже сутки он ничего не ел, кроме куска селедки в пельменной. Голомозый проворно нагнулся, вынул из-под мешковины яблоко.
— На, скушай яблочко.
— Падалица? — усмехнулся Алексей.
— Почему? Думаешь, точка вот эта? Это так… А если и червяк? Червячка всегда выкинуть можно… Как же ты теперь, а? Я было пробовал с Ефимом Петровичем говорить, замолвить словечко — ни в какую! Очень уж, говорит, на тебя рассердились: авторитет подрывает, на цехком наплевал, не явился… Всё, говорят, от ворот поворот, назад ему ходу нету!.. Ну и как же? У тебя, известное дело, ни кола, ни двора. Вы, молодежь, про черный день не думаете, что случилось — и голову некуда приклонить… Как в общежитии-то, не трогают?
— Выгоняют.
— Ну вот, ну вот… — завздыхал Голомозый. — Ох, люди, люди!.. Куда ж ты теперь? Деваться-то ведь некуда?.. Ты вот тогда осерчал, отклонился от нас. А зря! Человеку в беде одному нельзя быть. Никак нельзя! Человек, ежели он один, непременно пропадет. Запросто! И кто тебе руку помощи протянет? Товарищи? Они вон тебя — по рукам… Да… Ты приходи сегодня ко мне. Поговорим, посоветуемся. Другие братья будут, что-нибудь придумаем…
— Утешать будете?
— Утешить один бог может. А на первый случай и люди пригодятся: чем-нибудь да помогут. И отвергать доброе слово нехорошо…
— Не нужно мне ни ваших червивых яблок, ни червивых слов. Ешьте их сами!
Алексей повернулся и зашагал прочь.
— А ты не гордись, не гордись! — закричал Голомозый, протянув к нему руку с зажатым в кулаке яблоком. — Надумаешь — приходи!
Алексей не обернулся. Голомозый укоризненно покачал головой, посмотрел на яблоко, сунул его под мешковину и потащил корзины через сквер к другому трамваю.
Есть хотелось все больше. Чайная открывается в восемь, а сейчас не больше семи. Еще долго… Алексей сунул руку в карман, там было только две монеты. Тридцать пять копеек. Где же остальные? Было шестьдесят семь рублей. А… швырнул этому гаду. Шиканул, а теперь поесть не на что… Ничего, пускай знает.
Улица становилась многолюднее. Все спешили по своим делам — на базар, по магазинам, к морю, на вокзал. Один только он шел без дела и цели… Один! Выходит, Голомозый прав — он остался один? Куда ему идти? К кому? Наташа уехала, Виктор стал врагом, Вадим Васильевич струсил, перед Людмилой Сергеевной опозорился… Дядя Вася? Болен. Да и чем он может помочь… Кира? У нее свои дела и заботы — муж, ребенок. Одних он оттолкнул, растерял, другие сами отошли, вот и остался один…
А Яша? Есть же Яша Брук! Академик, хорошая душа. Он обязательно что-нибудь посоветует… Он живет где-то на улице Липатова. Не то шестьдесят четыре, не то восемьдесят четыре…
В доме шестьдесят четвертом Брука не оказалось, в восемьдесят четвертом тоже. Алексей хотел уже махнуть рукой на поиски, но потом решил попытать счастья в семьдесят четвертом.
Тетка, дергавшая морковь на грядке возле дома, сердито посмотрела на него.
— Рано ты в гости собрался. Вон крайнее окошко, постучи.
Алексей постучал в распахнутую раму. В комнате что-то грохнуло, в окне появились Яшины голова и голая грудь. Он близоруко прищурился и заулыбался.
— Алеша? Вот неожиданность! Я сейчас…
Через минуту он, уже в рубашке, открыл дверь.
— Входи.
В маленькой комнатке стояли две раскладушки — одна с прибранной постелью, нетронутая, вторая, со смятой простыней, была завалена книгами. Книги валялись и на полу, должно быть, упали.
— Разбудил?
— Нет, я давно не сплю, читаю. Какими судьбами? Молодец, что пришел!
— А тут кто? — показал Алексей глазами на вторую койку.
— Сын хозяйки. Я ведь не комнату, угол снимаю. Комната — не по карману… Но его сейчас нет, уехал в отпуск на две недели… Садись, что ж ты стоишь? Как это ты догадался прийти?