— Да что же, что?
— Понимаете, он выступил против одного передовика: мол, он — липовый… Ну, передовик и в самом деле вроде не очень. Вот Горбачев и начал воевать. На него пробовали повлиять, а он уперся на своем, как пень, и не сдвинешь…
— Он принципиальный. Он ужасно принципиальный! — в смятении сказала Кира.
— Принципиальный, — согласился Федор. — Но и дуралей. Такие дела так не делают. Вот я и хочу его найти, вправить мозги, чтобы он еще больше глупостей не натворил.
— Где же он может быть? — Людмила Сергеевна чувствовала себя вдвойне виноватой. Упустила, проспала, когда у него такое… И он же пытался рассказать, а она и слушать не захотела. Злилась, кричала на него…
— Может, у Витьки? — сказала Кира.
— У какого Витьки?
— Ну, у Виктора! У Гущина. Они же друзья, вместе работают…
— Не-ет! С Гущиным они — горшок об горшок, полный разрыв. Он же против Гущина и выступал.
Людмила Сергеевна и Кира лихорадочно перебирали всех знакомых, все места, куда мог пойти Алексей.
— Из наших только Яша остался, — сказала Кира. — Наташа ведь уехала… А больше я уж и не знаю.
— А где этот Яша живет?
— На Липатова, дом семьдесят четвертый. Он у хозяйки угол снимает. Яша Брук, работает в библиотеке. Он тоже в нашем детдоме жил.
— Ладно, пойду искать Яшу. — Федор Копейка встал.
— Я вас очень прошу, товарищ Копейка, вы мне дайте знать. Хорошо? — сказала Людмила Сергеевна. — Сейчас-то я никак не могу оторваться… Если уж не найдете, тогда вместе будем искать.
— Добре.
— Я — домой, Людмила Сергеевна, — потухшим голосом сказала Кира. — Наверно, моя кувакала уже кувакает…
— Кира! — вслед ей закричала Людмила Сергеевна. — А деньги-то? Возьми!
Кира вернулась, зажала в кулаке бумажку и побежала следом за Копейкой.
— Вы найдете? Это, как пройдете сквер, будет проспект, да? А следующая улица — Липатова…
— Найду, язык, говорят, до Киева доведет.
Копейка пошел налево, Кира свернула к себе, направо. Через несколько шагов она остановилась, постояла, покусывая уголок косынки, и побежала следом за Федором.
— Можно, я с вами? А то вдруг там что-нибудь такое…
— Пошли, веселее будет. Только ты меня на «вы» не называй, не люблю. Тебя как зовут?
— Кира.
— Откуда ты Горбачева знаешь?
— Так мы же вместе в этом детдоме были! Я же Алешу знаю, как прямо не знаю что… И как он мог такое сделать? Совсем на него не похоже… Нет, похоже! — сказала она, подумав. — Он такой принципиальный, просто ужас! Если видит, что неправильно, так хоть ты его зарежь!
— Угу.
— А почему вы… почему ты этим занимаешься? Ты же комсорг, а он не комсомолец.
— На мне, понимаешь, дэ-эс-пэ не поставили, — засмеялся Федор.
— Какое дэ-эс-пэ?
— Забыла, как ребята в учебниках отмечают? «До сих пор». До тех «пор» и учат. А мне интересно, что и за этим дэ-эс-пэ…
— Ну так что же? А Горбачева-то уволили?
— Уволил не я, начальник цеха.
— А ты согласен, правильно уволили?
— Нет.
— Ну и что теперь будет?
— Посмотрим. Я ведь долбежник, на долбежном станке работаю…
— При чем тут профессия?
— Это не только профессия, наверно, это и характер, — снова засмеялся Федор. — Долблю, пока не продалбливаю…
— Вон в этом доме с зелеными ставнями, — сказала Кира, останавливаясь на углу. — Постучите в крайнее окошко.
— А ты что же? Пошли вместе.
— Ой, нет! Я, знаете… я лучше подожду.
Она прибежала к Людмиле Сергеевне в домашнем штапельном платьице, стоптанных туфлях и только сейчас вспомнила об этом. Чтобы в таком виде она показалась Алеше? Непричесанная, в этой застирухе?.. Ни за что!
— Если он там, вы только про меня ничего не говорите! Ладно? А я тут подожду. Если вас… если тебя через пять минут не будет, значит, он там. А если нет, пойдем искать дальше… Только не знаю уж и куда.
Часов у Киры не было. Она нетерпеливо топталась на углу, следила за домом, оглядывалась по сторонам — не подходят ли откуда-нибудь Яша или Алеша… Простояв почти час, спохватилась и побежала домой. Она перебежала на другую сторону улицы, чтобы как можно дольше видеть ворота и дом — вдруг кто-нибудь выйдет. Когда она повернула за угол, из ворот вышел Федор Копейка. Один.
23
Тетка на самом деле была злой и вредной. Яша неплотно прикрыл дверь, и Алексей услышал, как она разоралась где-то внутри дома, должно быть, на кухне. Нарочно кричала громко, чтобы он тоже слышал.