— Ну конечно, забрались в «клуб», — сказала Людмила Сергеевна. — Пойдемте за сарай.
— За сарай? — удивленно подняла брови Елизавета Ивановна.
— Ну да, они пустырь своим клубом называют. Что поделаешь, лучшим пока не обзавелись.
— И вы с этим миритесь?
Людмила Сергеевна искоса взглянула на нее и, помолчав, ответила:
— Нет. Да ведь это ничего не меняет.
Возле конюшни Тарас, сидя на деревянном обрубке, сшивал узеньким ремешком шлею.
— Вот один из группы, Тарас Горовец, — сказала Людмила Сергеевна. — Ты почему работаешь, а не отдыхаешь? — спросила она у Тараса.
Тот удивленно поднял голову.
— Так я ж отдыхаю! Разве это работа? — показал он на шлею.
— С тобой сговоришься! — улыбнулась Людмила Сергеевна, и они пошли за сарай.
У дальнего угла сарая, где особенно густо разросся бурьян, Яша Брук и Митя Ершов, лежа на животах, уткнулись в книги. Неподалеку от них лежал Лешка. Книги у него не было, лежал просто так — смотрел в небо и следил за неторопливыми редкими облаками.
Остальные ребята, кто сидя, кто лежа, расположились группой в узкой полоске тени, отброшенной полуразрушенной стеной сарая, и лениво перебрасывались отрывочными фразами.
Заметив Людмилу Сергеевну и незнакомую худую женщину, они замолчали.
— Ребята, — сказала Людмила Сергеевна, — вот ваша новая воспитательница. Она будет заменять пока Ксению Петровну.
— Здравствуйте, дети. Надеюсь, мы подружимся, — сказала новая воспитательница.
Ей нестройно ответили.
— Меня зовут Елизавета Ивановна. А как вас зовут, я скоро узнаю.
— Я оставлю вас, — сказала Людмила Сергеевна. — Вам ведь не впервой.
— Да, конечно, — кивнула Елизавета Ивановна.
Людмила Сергеевна ушла.
Елизавета Ивановна оглянулась, ища, на чем присесть, но сесть можно было только на землю, и она осталась стоять на солнцепеке.
— Садитесь вот сюда, в холодок, — сказал Толя Савченко и подвинулся вдоль стены.
— Я никогда не сажусь на землю. Надеюсь и вас отучить от этого.
Ребята удивленно переглянулись. Ксения Петровна сколько раз сидела с ними здесь, у сарая, и ничего плохого в этом не видела.
— Объясните мне, пожалуйста, почему вы забрались на эту свалку? — Она посмотрела на кучу битого кирпича.
— А что? Тут чисто, — сказал Толя и, как бы еще раз проверяя, оглянулся.
— Допустим, — саркастически сказала Елизавета Ивановна. — Но зачем за сараем, на битых кирпичах?
— А чем плохо? Холодок. Не в спальнях же сидеть! — сказал Валерий Белоус.
— Сейчас, если не ошибаюсь, тихий час, и вы должны быть в спальнях?
— Там душно, — поднял голову Митя Ершов.
— И у нас соревнование… Ноги нужно мыть… — пояснил Толя.
— Ноги? Соревнование? — подняла брови Елизавета Ивановна. — Вы соревнуетесь в мытье ног?
— Да нет! У нас с девчонками соревнование — у кого в спальнях чище. Ну, так чтобы было чисто, мы, как идем, ноги моем… Что ж их, без конца мыть?
— Значит, для того, чтобы не мыть ноги, вы и в спальню не ходите? Кто это придумал? Воспитатели?
— Мы сами.
— Неужели вам никто не объяснял, что такое соревнование? То, что вы придумали, — не соревнование, а извращение его. Смысл соревнования за чистоту спален в том, чтобы держать их в чистоте, пользуясь ими, а не в том, чтобы держать их под замком.
Елизавета Ивановна долго и обстоятельно объясняла, что такое настоящее соревнование, как в нем можно и нужно добиваться успеха и как неправильно то, что они придумали. Ребята молча слушали.
Яша Брук, оторвавшийся было от книги, снова опустил голову.
— Как твоя фамилия, мальчик? — повернулась к нему Елизавета Ивановна.
— Моя? Брук.
— Запомни, Брук: когда говорят старшие, их надо слушать.
— Я слушаю.
— Я этого не вижу.
— Я просто опустил голову, но я же слушаю не глазами.
Белоус фыркнул. Елизавета Ивановна оглянулась, но Валерий сидел с каменным лицом и «ел глазами» новую воспитательницу.
— Не пытайся острить, Брук. Я отлично вижу, кто меня слушает, а кто нет. И вот что, дети: на этой свалке, которую вы называете своим клубом, больше вы собираться не будете! Делать вам здесь нечего, и я этого не допущу. Пойдемте отсюда!
Елизавета Ивановна повернулась и направилась во двор. Ребята нехотя поднялись, пошли следом.
— Ну, что скажешь, академик? — тихо спросил Митя и показал глазами на прямую спину воспитательницы.
Яша вытянул губы и прищурился:
— О соревновании правильно, конечно… Только нудно очень.