Здравствуй, мама.
…
À beau mentir qui vient de loin. — Тому лгать легко, кто был далеко.
В пятницу она тайком надевает лучшее платье, которое смогла найти в общем шкафу, и красный пояс затягивает тонкое шифоновое кружево на талии, и по рукавам идёт воздушный узор.
— Camilla va me tuer /Амели меня убьет/, — и смеётся: точно.
Она смотрит в грязное зеркало и думает о том, что почти похожа на обычную девушку — в этом белом платье, скрывающем бедра, колени, щиколотки.
Будто сейчас она спустится со второго этажа, выйдет в общую залу, и там будет играть музыка, и начинаться бал, и Эля будет с ней рука об руку, не лучше и не хуже, и кто-то, может быть, пригласит их на танец, и они будут танцевать и танцевать, пока голова не закружится.
Гаелл отпускает её всего на несколько часов, потому что вечер пятницы — хорошее время для клиентов.
— Si tu espères travailler sans moi — je ne conseille pas /Если ты надеешься работать через мою голову — не советую/, — говорит она напоследок, поддавшись на это жалостливое пожалуйста в первый и последний раз очень нужно больше ни о чём неделю бесплатно отработаю.
— Si vous revenez enceinte, je vais vous expulser. /Вернешься беременной — выгоню./
И Лесенька судорожно кивает.
На улице сумеречно и пахнет чем-то сладким, как сирень; адрес, который оставил тот парень на шершавом клочке бумаги, на таком, где неприятными серыми кляксами замирают слёзы, размазывая уголь — какой-то жилой дом в районе среднего достатка, и Лесенька заламывает пальцы, второй рукой чуть постукивая по нужной двери.
Ей правда не страшно, и кажется, будто совсем ничего не может случиться. В сущности, даже если сегодня она умрёт — это ничего.
Легко пришло — …
Тот парень открывает дверь и цельным взглядом окидывает её: с мягких даже на вид волос и до расшитых бисером балеток.
— Здравствуй.
На её груди — над тонким кружевом, прикрывающим вздымающиеся в такт дыханию кости — маленькая снежинка.
— Привет, — улыбается она самой невинной улыбкой, на которую только способна, будто себя убеждая.
В квартире душно и липко от сотен с жаром произнесённых слов, и это облепляет Лесеньку, будто знойный воздух; только не отвратительно почему-то.
Никто не смотрит на неё, но никто и не должен.
Возможно, так чувствуют себя люди, которые просто пришли отдохнуть: какие-то богемные разговорчики путаются у неё в волосах, с тяжестью опуская локоны на плечи, и на нос что-то давит, и губы гранитным холодком пробивает.
— Vous n'avez pas dit qu'il y aurait beaucoup de monde. /Ты не говорил, что будет столько людей./
— Ils ne sont pas venus me voir. /Они пришли не ко мне./
Лесенька усмехается, пальцами тонкими за локоть собственный хватаясь — глупая привычка из детства, почти как страдать.
К ним подходит какой-то мужчина в коричневом пиджаке и улыбается из-под небритости, впиваясь в лицо того парня глазами, и говорит вдруг:
— Vous avez créé un chef-d'œuvre, Robert. Cette exposition est de l'art pur! /Ты создал шедевр, Роберт. Эта выставка — чистое искусство!/
И Лесенька только прокручивает в голове, едва губами не шелестя, робертроберт.
Мужчина радостно дёргает его за руку в попытке пожать, и тот парень — Роберт — с радостным оттенком светлых глаз откликается, стискивая панибратски чужое запястье.
— Je ne l'ai pas fait. Dis merci mon Dieu. /Не я сделал это. Скажи спасибо Господу./
И небритый мужчина наконец обращает внимание на Лесеньку, зажатую между локтями двух девиц, попивающих вино и рассуждающих о les classiques и le modernisme.
Он протягивает и ей свою крупную ладонь, и когда она пытается пожать её — мужчина как-то выкручивается, неощутимо целуя её узкие костяшки. Струится простым взглядом по замнувшимся чертам смутившегося лица.
— Très sympa. /Очень приятно./
Он не знает её имени; но, в сущности, что такое имя?
Тот парень, который теперь Роберт, который с первого взгляда красивый и влюбленный, полный солнца и какой-то подростковой жизни.
Он остался бы Робертом, даже есть бы был Домиником, или Жаном, или Лансом.
Лесенька остаётся Лесей, с запутанными в волосах материнскими поцелуями и отпечатком метели на белой коже, со слезами и самым оглушительным смехом.
— Mutuellement. /Взаимно./
Мужчина улыбается и снова говорит о чём-то с Робертом — Лесенька не слушает.
Те девицы отошли в главную комнату, и она наконец-то может взглянуть на первую работу.
Квадратный холст, залитый наисветлейшим голубым, будто первый оттенок в глазах младенца. С трудом, но Лесенька узнаёт в нём прозрачный цвет собственных вен на запястьи, и судорожно перехватывает его, будто порезалась, будто одинокая бурая фигура посередине нарисована её собственной кровью.