— Ты же не знал, что надвигается буря.
— Нет, — согласился он. — Несколько прошлых лет зимы были очень холодные, но такая сильная снежная буря разразилась слишком рано. Но я вообще не должен был втягивать тебя в это. — Он говорил не о буре. Их глаза встретились. — Я никогда не хотел обижать тебя, Лиззи. Ты должна это знать. Со временем ты сможешь простить меня.
Лиззи смотрела в знакомую зеленую глубину его глаз, ища там обман, но видела только искренность. Сердце защемило, ее охватили противоречивые чувства. Из-за событий нескольких последних дней в ее душе царила полная неразбериха.
Он лгал ей из-за жалкого клочка земли. Лиззи должна бы презирать его.
Но Лиззи не могла не учитывать того, что он для нее сделал — защитил от своего клана, сражался даже с собственным братом за нее и спас. Он выбрал ее, когда проще было бы не делать этого. Так не поступит расчетливый, безжалостный мужчина. Может, он и преступник, но не без чести.
Достойный Макгрегор… Разве такое возможно? Ее семья скорее всего так не думает, но лично ее Патрик заставил задуматься.
Здесь, на диком беспощадном Северо-Шотландском нагорье, Лиззи казалось, словно она видит Патрика впервые, и невозможно было не восхищаться им. А скалистый суровый пейзаж помогал лучше понять этого мужчину. В резких чертах его красивого лица и в гранитной твердости тела она видела отражение красоты жесткой бескомпромиссной земли. Он живуч, как выносливый вереск на склонах холмов. Он может быть опасным подобно внезапной буре. И он тверд как скалы Северо-Шотландского нагорья. Преследуемый, раненый, со скудными припасами, он помог им обоим выжить.
Если его клан вынужден всегда жить так, как пришлось им в последние дни, то остаться в живых он мог только благодаря своей стойкости. Лиззи стала лучше понимать, какие трудности стоят перед Патриком как перед предводителем разрозненного клана — клана без земли.
И еще она не могла не замечать странного чувства, которое испытывала всякий раз, когда смотрела на него. Не только физическая привлекательность, но что-то гораздо более глубокое таилось в нем.
Ей хотелось верить, что она ему по крайней мере нравится, что не все в их отношениях было ложью. Что она не спутала чувственное влечение с любовью. Правда, обстоятельства часто складывались против них. Она сглотнула, горло внезапно перехватило. Но, как говорится, Бог милостив.
— Тебе важно мое прощение?
— Очень. — Он долго смотрел на нее, очевидно, раздумывая, стоит ли продолжать. Когда он взял ее за руку, в груди у нее все сжалось. От этого простого прикосновения она ощутила силу другого, более мощного чувства.
И словно рухнул кусок стены между ними. Патрик был прав: его поступки — это поступки настоящего человека.
— Идем, — сказал он. — На другой стороне холма есть ручей, где мы сможем умыться и поесть. Потом я хочу тебе что-то показать.
Ей пришлось долго ждать, пока выяснилось, что он имел в виду.
Ходить по холмам — дело трудное, а перебираться через них в снегу — еще сложнее. Она шла по тропе, которую прокладывал для нее Патрик, как могла быстро, но юбки мешали идти. Когда они дошли до рощи и ручья, Патрик сделал ей снегоступы. Лиззи засомневалась, что от них будет толк, но потом поняла, что они значительно облегчают движение и не позволяют утопать в снегу.
Но когда они спустились дальше вниз с холмов, снегоступы уже не понадобились. Снег был не такой глубокий, как на вершине, а потом от него остались всего лишь небольшие белые заплатки, когда солнце — вчера еще забытое — совершило свое колдовство. Когда они вошли в лес, ей было уже так тепло, что она даже сняла плед. Некоторое время они шли между деревьями и вдоль ручья; наконец, как раз перед наступлением темноты, остановились у озера. Оно было примерно полмили шириной, Но в длину растянулось далеко. Справа от нее, на южном берегу, немного дальше, стоял маленький, но красивый замок — недавно построенный, судя по внешнему виду.
Она посмотрела на Патрика, но лицо у него было непроницаемое, — он внимательно оглядывал окрестности. Сердце у нее дрогнуло. Кожа его огрубела от ветра и холода, густые волосы спутались, и темная щетина отрастающей бороды подчеркивала твердые линии подбородка.
— Что это за место? — спросила Лиззи.
— Озеро Лох-Ирн. — Он обернулся к ней, лицо замкнутое. — Здесь должен был быть мой дом.
Она затаила дыхание. Это та земля, которую кузен включил в ее приданое, — земля, которую Патрик желал получить назад. Единственная причина, по которой он хотел ее. В груди у Лиззи все сжалось.
— Зачем ты привел меня сюда?
— Сам не знаю. — Он помолчал, задумавшись, перевел взгляд на озеро. — Хотел, чтобы ты это увидела. Чтобы узнала, что тут произошло. Поняла, почему я поступил так, как поступил.
— Расскажи мне об этом, — мягко попросила она. Патрик ответил не сразу. Он не мог отвести взгляда от озера, от замка. Казалось, что-то — возможно, воспоминания — удерживает его.
На его лице отразились самые разные чувства. Лиззи никогда еще не видела его таким. Обычно он был сдержанным, бесстрастным, но сейчас она поняла: всегда это было лишь маской. Морщины на его усталом лице и печаль в глазах открывали перед ней человека, глубоко страдавшего.
В его голосе, когда он заговорил, не чувствовалось эмоций, но они были — кипели в глубине — и она почувствовала, как они захватывают ее.
— Эта земля принадлежала моему клану сотни лет, но у нас не было документа, подтверждающего это. Граф Аргайлл превратил нас в арендаторов на нашей же земле.
Лиззи немного знала об истории клана Макгрегора. В споре за трон между Брюсами[3] и Бейллиолами[4] они встали не на ту сторону, и когда Роберт стал королем, он отплатил им за это. Без хартии, доказывающей право собственности, Макгрегоров лишили их земли. Кэмпбеллы на этом нажились, и это стало источником вражды между кланами на все последующие годы.
— Но это было сотни лет назад, — тихо сказала Лиззи.
— Да. — Он посмотрел ей в глаза. — Но время ничего не меняет. — Лицо у него стало жестким. — Годами моя семья жила на этой земле как вассал Аргайллов — это их не радовало, но они с этим согласились. Почти двадцать лет назад эти отношения, хоть и поддерживаемые с трудом, были прерваны. Аргайлл незаконно продал аренду на нашу землю Гленорхи, и этот черный дьявол, не теряя времени, осуществил свои «права». Патрик замолчал, но Лиззи ждала продолжения его истории.
— Выходит, Гленорхи прогнал твою семью с этой земли?
— Прогнал? — с болью в голосе воскликнул он. — Можно и так сказать. Методы Гленорхи больше были похожи на истребление. Когда мой отец отказался уступить свою землю, Гленорхи решил нас сжечь. Мне было десять лет, когда пришли солдаты. Я помню, как выглянул в окно и увидел огонь… С сильно бьющимся сердцем Лиззи ждала продолжения. Как можно так жестоко обращаться с людьми!
— Мать отправила меня с братьями в лес. Я не хотел оставлять ее, но она настояла.
Патрик остановился, и Лиззи положила ладонь на его руку.
— Но ты не знаешь, что произошло дальше, — хрипло сказал он. — Я забыл кое-что дома, то, что отец доверил мне на хранение. И вернулся. — Голос у него был без всякого выражения. — Было жарко. Трудно дышать. Все пылало. Мне показалось, я попал в ад. Во дворе лежали тела моих родных. Среди них — отец. Лиззи стиснула его руку.
— Солдаты Кэмпбеллов увидели меня и решили, что я тоже должен умереть.
— Но ты же был всего лишь мальчик!
— Да, но они были правы: я убил бы их. — Он посмотрел на нее пустым взглядом. — Моя мать поняла, что может случиться, и кинулась, чтобы предотвратить это. Вместо этого она получила удар клинка, предназначавшийся мне. Она умерла у меня на руках. — Голос у него был глухой. Без эмоций. Но теперь это уже не обманывало ее.
Лиззи почувствовала, как слезы жгут ей глаза. Она тоже потеряла родителей в юном возрасте, но их не убивали у нее на глазах.
— Это не твоя вина. Твоя мать лишь пыталась защитить тебя.