– Что-то у тебя слишком свирепое лицо, кузен, – усмехнулась Кайра, готовясь растирать мазь для Лайама. – Он не умрет, я тебе обещаю, хотя выздоровление займет много времени.
– Я тебе верю. Одна из причин, почему Лайаму было трудно жить в монастыре, – это…
– Там нет девушек, которым можно улыбаться. – Кайра насмешливо хмыкнула, видя, как сердитое выражение испортило мальчишечье красивое лицо кузена. – По-моему, этот человек, как и наш кузен Пейтон, имеет подход к девушкам. Ему достаточно просто улыбнуться, и…
– А по-моему, ему даже улыбаться не надо, – проворчал Мэтью.
– Может, и не надо. Ладно, не смотри так мрачно, сейчас он для меня не опасен, так ведь? А когда Лайам подлечится настолько, что сможет улыбаться, он будет опасен, только если я этого захочу. Неужели ты думаешь, что с такими родственниками, как у меня, я не научилась обращаться с мужчинами? – Кайра прищурившись посмотрела на Лайама. – И разве он плохой человек? Вряд ли он подлый, бессердечный совратитель невинности.
Мэтью вздохнул.
– Ничего такого я о нем не говорил.
– Тогда о чем беспокоиться? Лучше будем беспокоиться о своих делах, они куда более важны, чем вопрос, буду я или не буду сопротивляться сладким улыбкам красивого парня. Кузен, я прожила здесь два месяца, и за это время от моих врагов не поступило никаких известий, так что я думаю, можно попробовать вернуться домой в Донкойл.
– Понимаю, хотя… Меня очень смущает, что не приехал ни один из твоих родственников. Неужели их не удивляет, что ты так долго живешь в мужском монастыре и монахи тебе это разрешают?
Кайра подавила внезапно вспыхнувшее чувство вины: она так и не сообщила кузену, что не поддерживает контакты с семьей.
– Гости в монастыре не редкость – и мужчины, и женщины, а я хорошо заплатила за эту привилегию.
Мэтью смутился, потому что это была жестокая правда, и кузина с улыбкой похлопала его по руке:
– Оно того стоило: мне нужно было укрыться и залатать душевные раны, преодолеть страх и горе, убедиться, что когда я вернусь домой, я не приведу за собой к воротам Донкойла этого убийцу, ублюдка Рауфа.
– Твоя семья всегда защитит тебя. Они считают это своим долгом, своим правом и будут недовольны, что ты ими пренебрегла.
Кайра прищурилась:
– Признаю, но с этим я как-нибудь справлюсь, а пока мне надо решить, что делать. Дункан взял с меня слово, и я должна крепко подумать, как его сдержать и чего это будет мне стоить.
– Понимаю, это нелегко: Рауф – злобный и опасный противник. Но все-таки ты поклялась мужу проследить, чтобы его люди не страдали под правлением Рауфа, если он проиграет сражение. Дункан проиграл и умер той же ночью, а это значит, что твое обещание было клятвой у смертного одра. Тебе придется сделать все возможное, чтобы ее сдержать. – Мэтью поцеловал кузину в щеку и пошел к двери. – Увидимся завтра. Спокойной ночи, Кайра.
– И тебе того же.
Как только кузен ушел, Кайра со вздохом опустилась на стул возле кровати Лайама Камерона. Мэтью кажется, что все очень просто; хотела бы она, чтобы это было так. Клятва, которую она дала своему бедному, злосчастному мужу, лежала тяжким грузом на ее сердце, как и судьба людей Арджлина. Дункан очень заботился о своих людях, все они слабые и немного странные. Грустно думать, как они будут страдать под властью Рауфа. Кайра молилась за них каждый вечер, но не могла избавиться от чувства вины за то, что сбежала. Хотя не все из того, о чем просил Дункан, казалось ей правильным, люди Арджлина больше не могут ждать, пока она будет разбираться со своими сомнениями. Пора, давно пора что-то сделать.
Она не спеша протерла Лайама мягкой тряпкой, смоченной в холодной воде. Хотя у него не было жара, но после обтирания он стал спокойнее. Кайра была уверена, что этот сильный мужчина выздоровеет. К тому времени как он сможет сам о себе позаботиться, она должна будет решить, что делать с Арджлином и Рауфом. Как только она узнает, почему напали на Лайама, и будет уверена, что враги больше не будут за ним охотиться, она оставит его на попечение монахов и отдастся собственному предназначению.
При мысли, что придется покинуть Лайама, Кайра почувствовала укол сожаления и чуть не засмеялась. Какая нелепость: он весь покрыт синяками и за много дней не сказал ей трех слов. Возможно, необычная связь с ним возникла потому, что это она его нашла. Ее невольно тянула к нему странная смесь мечтаний и неизбежности. Это слегка пугало Кайру, потому что хотя такое у нее уже бывало раньше, но она никогда еще не понимала все так отчетливо и чувства не были так сильны. Она не могла избавиться от ощущения, что на этот раз ею движет нечто большее, чем простое желание залечить его раны.