– Прости, пожалуйста, – прошептала она и тяжело вздохнула. – Я вела себя не очень-то достойно.
– Простить тебя? Дорогая, за что? За то, что я удовлетворен настолько, что еще час не смогу подняться с постели? – Артан хотел ее поцеловать, но отшатнулся, увидев, с какой тревогой Сесилия смотрит на него. – Милая, тебе не понравилось? – Он знал: это не так, но видел, что жену что-то беспокоит, и намеревался выяснить, что именно. Он просто не мог допустить, чтобы Сесилия снова превратилась в ту холодную и скованную женщину, какой она была на супружеском ложе последние несколько дней.
– Я плохо тебя ласкаю? Не доставляю тебе того наслаждения, которое тебе хотелось бы получить? Целую тебя не там, где надо?
– Нет-нет, не в этом дело. Ты тут ни при чем. Напротив, ты просто замечательный, и ты даришь мне такое наслаждение, которое не опишешь словами. Просто мне кажется, что я теряю способность вести себя как леди, когда ты меня целуешь.
– Вести себя как леди? О чем ты? В последние несколько дней я спал не с леди, а с бесчувственным бревном!
– Но, Артан…
Он взял ее лицо в ладони и посмотрел ей прямо в глаза:
– Дорогая, если тебе сказали, что настоящая леди должна лгать в постели, то поверь, это не так. Может быть, тебе сказали это намеренно, желая принести тебе несчастье. Ведь если женщина холодна со своим мужем в постели, она тем самым делает все, чтобы подтолкнуть его в объятия другой женщины – более пылкой и страстной.
Сесилия захлопала ресницами и залилась краской. Только сейчас до нее дошло: гнев, который она чувствовала в Артане в последнее время, был вызван тем, что он думал, будто она охладела к нему.
– Но ведь говорят, что мужчина не уважает женщину, которая… гм… слишком откровенна в постели…
– Если милая женушка оставляет царапины на спине своего любимого мужа или чересчур громко кричит от удовольствия, он не только не перестает ее уважать, но, напротив, дорожит ею еще больше и испытывает к ней неудержимое влечение. По крайней мере, я именно такой. Это так приятно, когда чувствуешь, что тело женщины чутко отзывается на твои поцелуи и ласки, когда чувствуешь, что она желает тебя так же сильно, как ты ее.
– То есть ты хочешь сказать, что мне надо перестать делать над собой усилие и быть ледышкой в постели?
Артан рассмеялся и, подняв голову, внимательно посмотрел на жену. Затем поцеловал ее в лоб и привлек к себе. Крепко прижимая Сесилию к своей груди, он сказал:
– Я не хочу спать с ледышкой. Я боюсь отморозить себе некоторые части тела, пытаясь растопить лед.
– Тогда решено. Больше эта ледышка не вернется к нам в спальню. Я не могу допустить, чтобы у тебя пострадала хоть одна часть тела.
Артан улыбнулся, затем снова стал серьезным.
– Ты должна быть самой собой, Сайл, вот и все. Я хочу, чтобы ты оставалась такой же, какой ты была, когда я на тебе женился, – чтобы сыпала ругательствами, пинала меня, бросалась камнями и кувшинами. И для меня не имеет никакого значения, умеешь ли ты шить подушечки и рубашки. Мне все равно, такие вещи мне абсолютно безразличны. Мне нужно не это. Мне нужна женщина, которая без единой жалобы преодолела вместе со мной путь из Данбарна в Гласкриг. Та, которая кричит, что я болван, если я этого действительно заслужил. И которая швыряет в меня всем, что попадется под руку, когда я свалял дурака и задел ее чувства.
– Зря я так поступала, Артан. Я же могла по-настоящему тебя ранить.
– Но я это заслужил, потому что тоже больно ранил тебя. Обидел мою милую Сайл. – Он прикоснулся губами к ее лбу и тихо добавил: – Я не могу обещать тебе, что этого никогда больше не повторится. Потому что мужчины – неотесанные болваны, которые не думают, прежде чем что-то сказать или сделать. Но я буду стараться не обижать тебя, потому что не могу видеть, как ты страдаешь. Лучше я отдам свою руку на отсечение. Главное – помни всегда, что ты моя жена, моя подруга жизни. Ты моя радость. Ты моя любовь. – Артан почувствовал, как Сесилия напряглась в его объятиях, и стал гадать, где он снова дал маху и что опять сказал не так.
– Твоя радость? Твоя любовь? Так, значит, ты любишь меня, Артан? – спросила Сесилия с дрожью в голосе.
– Конечно, люблю. – Артан вздохнул и, почувствовав, что слезы жены увлажняют ему грудь, еще крепче прижал ее к себе. – Отчего ты плачешь?
– От счастья. Только от счастья, дорогой. Мне не верилось, что ты когда-нибудь полюбишь меня. Несмотря на то, что сама я давно люблю тебя без памяти.
– Я затрудняюсь сказать с точностью, когда именно я понял, что полюбил тебя. Но если учитывать, что с самого начала, как только тебя встретил, я начал вести себя как сумасшедший, то, наверное, я потерял от тебя голову при первой же встрече. А стоило мне поцеловать тебя, и я сразу же понял, что ты – та самая женщина, которая мне нужна, что ты – моя половинка. И больше я не мог думать ни о чем другом – только об этом. – Сесилия рассмеялась, а Артан улыбнулся и, взяв ее за подбородок, заглянул ей в глаза. – Я люблю тебя, милая Сайл! Люблю тебя такой, какая ты есть. Нет нужды стараться стать другой, чтобы заслужить мое одобрение, уважение или любовь. Ты и так всем этим владеешь. Ты владеешь моим сердцем. Навеки. Никогда не забывай об этом.
Сесилия коснулась губами губ мужа и провела ладонью по его щеке. Ей по-прежнему не верилось, что этот мужчина ее любит, любит вопреки всему, любит, несмотря на то что она так несовершенна. Из-за этого сердце Сесилии еще сильнее переполнилось любовью.
– Значит, мне надо быть такой, какая я есть?
– Да, я люблю тебя такой, какая ты есть. Еще в Данбарне я понял, что ты обладаешь большой силой духа. И чем дальше мы с тобой удалялись от Данбарна, тем сильнее в тебе проявлялся твой несгибаемый характер. И тем яснее я понимал, что именно такая женщина мне нужна. Не нужны мне ни изысканные манеры, ни модные подушечки, ни роскошные гобелены. Мне нужна только ты. Ты одна! – Когда потрясенная его словами и растроганная до слез Сесилия обняла мужа и крепко к нему прижалась, Артан улыбнулся блаженной улыбкой. – Я так боялся, что потерял тебя, малышка.
Услышав в голосе Артана затаенную грусть, Сесилия его поцеловала.
– Ты никогда меня не потеряешь. И я уже не хочу становиться другой. Не хочу становиться настоящей леди.
– Вот и замечательно. Потому что своим поведением ты доводила нас до сумасшествия.
– Кого это «нас»?
– Твой дядюшка готов был придушить тебя. Мы с ним решили, что твоя излишняя услужливость и угодливость набила всем оскомину. Мы все не знали, что с тобой делать.
– Я и сама не знала, что с собой делать. Я тоже сходила с ума, – призналась Сесилия. – И я очень злилась на себя.
– Именно поэтому ты и топтала рубашку, когда я вошел?
– Именно поэтому. Но теперь все будет по-другому. Я буду самой собой и буду счастлива. А если я снова попытаюсь сделать что-то, что не похоже на меня…
– Я тебя разорву на куски!
– Спасибо, дорогой! Как это мило с твоей стороны! Но думаю, мне достаточно будет и крепкого словечка.
– Что ж, вполне разумно. Мы обязательно будем счастливы, милая. Не беспокойся об этом. Как же может быть по-другому, если мы любим друг друга?
– Совершенно верно, о, мой горец!
– Не забывай, что ты теперь такая же горянка, как и я.
– Да, конечно. Я тоже горянка. Как это замечательно!
Артан зевнул.
– Похоже, мне нужно немного поспать, прежде чем я опять докажу на деле, как сильно тебя люблю. Ты ужасно утомила меня, милая женушка.
– Ты умеешь подольститься к женщине, дорогой муженек. Но я не хочу, чтобы ты слишком напрягался. У нас с тобой еще вся жизнь впереди. – Сесилия вздохнула и мечтательно улыбнулась.
– Да, у нас есть время. Однако Ангус с нетерпением ждет, когда мы подарим ему внука. Разве ты не заметила, что теперь он вырезает из дерева одни только детские игрушки?
Сесилия захлопала глазами.
– Кажется, скоро его пожелания оправдаются…
– Сайл, неужели?
– Да, у меня будет ребенок.
Артан радостно вскрикнул и обнял жену.