— Я думала, что успею всех предупредить, может, даже предотвратить все это.
— Что ж, еще есть время, чтобы примять кое-какие меры.
— Как же это? Ты только что сказал, что королевская армия стоит у наших ворот.
— Именно, и твой отец держит эти ворота на крепком запоре, чтобы все успели убежать. Когда ворота откроют силой, в доме не будет никого, кроме нескольких стариков и старух, которые сами решили остаться. Старые, немощные, они не могут ехать быстро, вот и не захотели задерживать остальных.
— Но их могут взять в плен, убить или пытать, чтобы вырвать признание, — сказала она, тревожась о тех, кому предстоит встретить солдат лицом к лицу.
Какое, однако, счастье, что ее семья успела уйти!
— Нет. Думаю, на них не обратят особого внимания.
— Так ты здесь, чтобы отвезти меня к остальным?
— Нет. Я должен помочь тебе уйти совсем в другом направлении. Видишь ли, в сердце мертвеца был твой кинжал.
Илзбет закрыла лицо руками, едва сдерживаясь, чтобы не зарыдать. Слезы — признак слабости, а ей нужно быть сильной.
— Я все гадала, где же он затерялся, — сказала она, взглянув на Хэмфри. — И куда же мне бежать, если не к своим? Не понимаю, почему мне нельзя спрятаться вместе с ними.
— Твой отец подозревает, что за всем этим стоит Уолтер, ведь имя этого негодяя уже называли — именно он обвинил Армстронгов в измене. А теперь и ты говоришь, что подслушала все, что говорил этот человек. Ты нужна отцу, чтобы отправиться за помощью.
— У кого? Наших родственников, Мюрреев?
— Нет. — Он вручил Илзбет пергамент. — К сэру Саймону Иннезу. Здесь написано, где его искать, а вот письмо к нему от отца.
— Это имя почему-то кажется мне знакомым.
— Потому что этот человек спас двоих Мюрреев от виселицы, когда их обвинили в убийстве, которого они не совершали. Твой отец говорит, что он выслушает тебя и докопается до истины. А ты ему поможешь, не так ли?
Илзбет быстро взглянула на письмо и спрятала его в потайной карман юбки.
— Думаю, никого из этих Мюрреев не обвиняли в предательстве.
— Не могу сказать, но сейчас у солдат есть веское доказательство — твой кинжал в сердце мертвеца.
— Им не нужны другие доказательства, чтобы Армстронгов объявили изменниками.
— Точно, вот почему тебе следует отправляться к Иннезу как можно скорее. Он тоже человек королями все знают — на него можно положиться, если дело касается поиска истины.
Илзбет покачала головой:
— Я должна ехать к слуге короля, чтобы просить его доказать, что я не убивала другого королевского слугу? Но это безумие. Он мне не поверит.
— Может, и не поверит — сначала. Но он обязательно начнет искать правду. Вот почему ему так доверяют. По слухам, этот человек фанатично предан истине. К тому же, Туэй, что еще мы можем сделать ради собственного спасения? На нас объявлена охота. Даже наши родственники Мюрреи будут под пристальным наблюдением. Наверняка солдаты стоят сейчас у их ворот тоже. Разве что арестовывать их никто не собирается. Ни один из нас не сможет и пальцем пошевелить, чтобы добиться правды. Кроме тебя! Они полагают, что ты пряталась за стенами, которые они осадили, и сейчас спасаешься бегством вместе с остальными.
— А мама?
— Она с несколькими помощницами везет младших детей в монастырь к сестре Беатрис. Беатрис и другие монахини не дадут детей в обиду.
— Но мама же не останется? Поедет к отцу и будет с ним?
— Да, скорее всего. Но тебе не стоит тревожиться из-за этого.
Илзбет казалось, что ее сердечко вот-вот разорвется.
— Эго я виновата во всем, Хэмфри! Из-за меня Уолтер стал близок нашей семье и заполучил все, чтобы заставить нас отвечать за его собственные преступления!
— Нет, ты не виновата. Твой отец не подозревал его в злых намерениях. — Хэмфри встал и протянул ей руку. — Вставай. Тебе пора в путь.
— Далеко же мне придется идти, — сказала она, поднимаясь на ноги с его помощью.
— Ну нет, ты отправишься верхом. У меня с собой отличный пони да старое облачение, которое оставила Первая в прошлый приезд домой.
— Сестра Беатрис, — пробурчала Илзбет, машинально поправляя кузена. Тоже традиция своего рода. — Мне нужно делать вид, что я монахиня?
— Только пока не доберешься до Иннеза. Всем любопытным можешь говорить, что совершаешь паломничество.
Илзбет шла за кузеном туда, где дожидался ее спокойный горский пони. Хэмфри отвернулся, и она переоделась в монашеское облачение. Она понимала — это отличная маскировка. Видя монашеское облачение, мужчины, как правило, отводили глаза и не всматривались в лицо женщины. Свернув собственную одежду, она хотела сунуть ее в одну из седельных сумок и удивленно замерла, разглядывая то, что обнаружилось в сумке.
— Похоже, меня снарядили в дорогу весьма основательно, — пробормотала она.
— Тебе отлично известно, что отец был всегда готов к любой неожиданности.
Илзбет кивнула, припоминая, сколько раз отец устраивал ложную тревогу, вырабатывая у них навык бегства в случае внезапного нападения врага.
— Никогда не думала, что нам это когда-нибудь пригодится на самом деле.
— И я тоже, но теперь я очень рад, что мы тренировались.
— Ты поедешь к моему отцу?
— Нет, — усмехнулся Хэмфри. — Поеду работать на конюшне у Уолтера. — Он кивнул, увидев, как была поражена Илзбет. — Пару недель назад одна из женщин Мюррей прислала записку, что вокруг нас сгущаются тучи. Она была уверена, что нам грозит какая-то опасность. Тогда твой отец решил как следует приглядеться ко всем соседям. У меня есть родич, из Хэпбернов. Он-то и устроил меня на работу в конюшнях Уолтера. Я только успел заподозрить что-то неладное. Но никак не думал, что дело зайдет так далеко.
— И я гоже.
Хэмфри поцеловал ее в щеку:
— Поезжай. Солдаты простоят у наших ворот еще не один час. Постарайся удалиться от них как можно дальше.
Илзбет вскочила в седло и взглянула на кузена.
— Будь осторожен, Хэмфри. Ясно ведь, что Уолтеру все равно, кого использовать или убить, чтобы добиться того, чего он хочет.
— Я буду осторожен. Да и ты смотри. Сделай все, что можно, чтобы мерзавец получил по заслугам.
— В этом я тебе клянусь, Хэмфри.
Илзбет поскакала прочь, размышляя о предательстве Уолтера и собственном легковерии. Она не могла взять в толк, почему была столь слепа и не разглядела в нем зла! Мать часто говорила ей, что у нее дар видеть в людях самую суть. Очевидно, этот дар подвел ее самым плачевным образом. Мужчина, за которого она собиралась замуж, оказался предателем, убийцей и считал ее родных низким сбродом, ворами, которых нужно уничтожить. Как же она этого не видела?
Прискорбно, что ей так мало известно. Из того, что она подслушала, возникали скорее вопросы, чем ответы. Как, например, Уолтер, Дэвид и прочие их союзники планировали убить короля? Зачем вообще им это понадобилось? Ищут власти? Денег? Она не могла представить, что такого мог сделать король Уолтеру, чтобы тот возжелал его смерти.
Чем больше она размышляла, тем больше убеждалась, что совсем не знает Уолтера. Самым его большим грехом она считала некоторую склонность к самолюбованию. Да разве это такой уж большой грех? У него сильное и красивое тело, приятное лицо. Чудесные каре-зеленые глаза, густые светло-каштановые волосы. Этому мужчине было достаточно взглянуть в зеркало, чтобы убедиться в собственной неотразимости, и она говорила себе — чего же удивляться, если он немножко тщеславен? Но себялюбия явно недостаточно, чтобы затеять заговор против короля, не так ли? Неужели Уолтера обуяла дикая мысль самому сделаться королем?
Сумерки сгущались, и скоро наступила ночь. Только теперь Илзбет вдруг поняла, что единственное, из-за чего она не страдает, так это из-за разбитого сердца. Ее сердце болело за близких, она волновалась за них так сильно, что иногда просто начинала задыхаться. Но она не страдала оттого, что потеряла Уолтера; не страдала даже сейчас, когда чуть опомнилась после его предательства и уняла ярость из-за того, что он сделал ее семье.