Но не в этот раз. В этот раз, я спасу себя, а возможно, и мир заодно.
Остаток ночи мы проводили бесчисленные эксперименты над Домиником, в основном состоявшие в ударах кольями ему в сердце, поливании его тела различными жидкостями и клеймении кожи всякими металлами. Все это приносило несказанное удовольствие Трейсу.
Понадобилось несколько часов повторения одних и тех же тестов, прежде чем Доминика, наконец, удалось обездвижить.
— Как думаешь, может так его и оставим? — предложил Трейс. На его губах расплылась ехидная ухмылка.
— Очень смешно, — сказала я, подойдя к бездвижному телу Доминика. Снежно-белый оттенок его кожи отступил, оставляя вместо себя пепельно-серый, такой безжизненный и мрачный, как небо Холлоу Хиллс. Я наклонилась и вынула кол.
Через несколько секунд болезненная серость пропала с его лица, возвращая ему гладкую и нежную текстуру кожи. Я затаила дыхание и ждала, расслабившись лишь когда его глаза распахнулись.
— С возвращением, — сказала я иронично.
— Благодарю, ангел, — ответил он, пересаживаясь в мягкое кресло. Он поднял руку и потер место прокола. — Что там со временем?
Оглянувшись на часы на стене, я прикинула, сколько времени понадобилось, чтобы его обездвижить.
— Чуть больше двух часов.
К нам присоединился Трейс.
— Что теперь? — спросил он, скрестив руки на груди. — На этом все?
— Мы должны повторить тест, — ответил Доминик.
— Зачем? — грубо спросил Трейс. На его лице читалось неодобрение.
— Нам нужно определить, влияет ли количество выпитой крови на продолжительность неуязвимости, — сказал он, протягивая руку за напитком.
Я с трудом сглотнула, когда подумала о продолжении. Не потому, что боялась, что не выдержу (вероятность чего была достаточно высока), а потому что меня пугало усиление нашей кровной связи. Я еще при первом разе почувствовала стесненную тягу к нему. Его радовало, что мое сердце начало смягчаться. Я не хотела подобное чувствовать, но, кажется, это не в моей власти. А если позволить Доминику снова выпить моей крови, то те крохи моего самообладания просто улетучатся.
Я сделала вдох, приходя в себя, и напомнила себе, что дело не в том чего я хочу и чего опасаюсь. Мне нужно было выяснить, является ли количество потребляемой крови нужным фактором или нет, даже если это против моих интересов. И был лишь один путь всё выяснить.
— Он прав, — сказала я, кивая в знак согласия с Домиником, одновременно закапывая все свои сомнения и колебания куда-то поглубже. — Нужно продолжить эксперимент.
— Этому не бывать, — твердо заявил Трейс. Его взгляд был тяжелым и непоколебимым, как бы говоря: «попробуйте только возразить». — Для одной ночи достаточно. Я забираю тебя домой, — продолжил он, беря меня за руку, как будто я принадлежала ему.
— Мы не можем сейчас все бросить, Трейс. Мы слишком близки к…
— Нет. Закончили на этом, — быстро перебил он меня. — Мы сделали всё, как ты хотела, Джемма. А теперь пора уходить. — Заметив мой злой взгляд, он смягчил тон и попытался убедить меня. — Послушай, ты уже потеряла много крови. Тебе нужен отдых. Никому лучше не стает о того, что ты умрешь. Мы можем продолжить в другой день.
Кажется, он говорил по делу, весь такой рассудительный.
— Наверное, ты прав, — сказала я, пожав плечами, а затем повернулась к Доминику. Меня охватило странное разочарование. — Закончим завтра, хорошо?
Его темные глаза были прикованы к моим, словно обнажая каждую мою мысль и мою новообретенную тягу к нему.
— Как пожелаешь, ангел, — сказал он, склонив голову.
Его голос всегда был таким мягким?
— За машиной я вернусь позже, — объявил Трейс, а Доминик всё не сводил с меня своих глаз, как и я с его. — Пойдем, — сказал Трейс, его голос — попытки борьбы против нашей связи. Он сжал мою руку и стал притягивать к себе, медленно и сбивчиво, словно тащит бетонный блок.
Я взглянула на Трейса и вздрогнула от того, что увидела в его глазах. Боль и беспокойство покрыли черты его лица как вторая кожа, пока он вопросительно смотрел на меня. Он чувствовал сомнения, он сделал какой-то вывод, и только одному богу известно, что он увидел и услышал за сегодняшний вечер.
Мое сердце сжалось от чувства вины.
На его губах промелькнула вынужденная улыбка, и он тихо покачал головой, как бы говоря, что я не виновата.
Но я то знала, что это не так.
— О, и Джемма, — сказал Доминик, когда Трейс обхватил руками мою талию.