Возможно, однажды она это сделает — перережет ему горло и вздохнет, наконец, спокойно.
Но пока она пыталась совершить нечто прямо противоположное.
Трапп и Бронкс ехали впереди с таким видом, будто бы сделаны из камня.
Гиацинта поморщилась, разглядывая прямую спину своего так называемого жениха.
Мало кто её ненавидел так сильно, как этот мальчишка, без памяти обожавший своего генерала.
От таких фанатиков жди беды.
В тот день, когда она заключала сделку со стариком Бронксом, её будущее получило вполне четкие очертания. Найджелу была нужна жена, которая прикроет его позорные странности. Гиацинте нужно было, чтобы это семейство перестало при каждом удобном случае пытаться прихлопнуть генерала.
Антуан рассказал, что готовится еще несколько покушений, и она так сильно разозлилась, что решила пойти и испортить жизнь хотя бы одному из Бронксов. Выйти за него замуж, пусть познает, почем фунт лиха.
Безупречный был план, пока в него не вмешался Трапп.
Иногда (почти всегда на самом деле) он со всей глубины своей размашистой дури творил черт знает что.
Женился ни с того ни с сего, например.
Бенедикт оглянулся на неё, нахмурился и что-то сказал Найджелу.
Тот кивнул и поскакал вперед, а генерал, наоборот, — назад.
— Сегодня мы остановимся пораньше, — сказал её Трапп. — Я чувствую себя разбитым.
Она пожала плечами со всем безразличием, на которое только была способна.
В очередной раз спросила себя, притворяется он или нет, в очередной раз не нашлась с ответом.
Она никогда его не сможет понять, никогда.
За ужином Найджел позволил себе недовольное замечание, что с такой скоростью они доберутся до юга лишь весной, но Трапп был слишком погружен в свои размышления, чтобы хоть как-то отреагировать.
Зато у Гиацинты всегда хватало сил, чтобы вывести мальчишку из себя.
— О, дорогой, — заворковала она, положив свою руку на его, — в таком случае, нам надо оставить генерала здесь. Он уже не может быть столь же выносливым, как и вы, мой милый.
Одно удовольствие было наблюдать за тем, как Найджел зеленеет.
Если бы у неё получалось так легко разозлить генерала!
Но он обращался с ней как с домашней кошкой. Или с кобылой Бэсси.
Это завораживало и раздражало одновременно.
Трапп бросил на неё короткий укоряющий взгляд и перевел взгляд на её тарелку с едой.
Ах да, ужин.
Гиацинта всегда забывала про еду. Она просто не чувствовала ни голода, ни вкуса пищи.
Она послушно положила в рот несколько кусочков картофеля. Трапп удовлетворенно кивнул.
Подавив новую вспышку раздражения — пусть в свою тарелку глядит! — Гиацинта принялась снова дразнить Найджела.
Она поменялась с Джереми комнатами. Отдала ему свою просторную спальню рядом со спальней Траппа и перебралась в его крохотную каморку в противоположном конце постоялого двора.
Не то чтобы она пыталась сбежать от Бенедикта, просто не хотела снова отдавать ему все карты в руки.
Он опять завалится как ни в чем не бывало, и будет таращиться на её грудь, и что-то разглядывать в её глазах, и целовать куда придется, а она будет ощущать себя любопытной кошкой, попавшей в силки.
Нет, спасибо, уж лучше одинокая каморка.
Ночью в её дверь постучали. То, что это не Трапп, стало понятно сразу — уж он-то был не стал так деликатно скрестись. Это же не по-генеральски. Он бы барабанил во всю дурь.
Со стилетами в рукавах длинного халата, Гиацинта осторожно приоткрыла дверь, и тут же чужие жесткие и холодные пальцы сжали её горло, кто-то, скрытый под плащом, втолкнул её внутрь комнаты, прижимая к стене.
Ну вот, как она завтра объяснит генералу синяки на своей шее?
Гиацинта не торопилась нападать, решив дать незваному гостю возможность высказаться.
Ведь зачем-то он явился к ней среди ночи.
— Я сохраню тебе жизнь, — прошелестел тихий голос у неё над ухом, — а ты отдашь нам архивы Крауча.
— Дурацкая сделка, — не задумываясь, отказалась Гиацинта, — моя жизнь столько не стоит. Есть что-нибудь поинтереснее?
Пальцы сжались сильнее. Господи боже, к чему такие крайности? Ей же придется месяц носить платья с высокими воротниками.
Воздуха становилась все меньше, а в глазах темнело.
Снова вспомнился Крауч, его плети, его руки, которые так любили причинять боль. Наверное, с тех пор она вообще перестала этой боли бояться.
Ну что может случиться такого, чего еще не было?