Он передал трубку связисту, махнул рукой: «Повесь». Зажал голову ладонями, посидел так, проворчал мрачно:
Кому? Некому… — Вынул платок и стал вытирать лицо, шею. — Губанов! — От двери отделился ординарец. — Передай дежурному. Паровоз повернуть на запад. Подойдет специальный поезд барона Бильдерлинга с… имуществом, подать паровоз под него. Понял?
Губанов повторил приказание.
Ступай!.. Стой!.. И скажи ему еще: в хвост этого поезда дополнительно один санитарный подцепить. Пока разберутся, хотя до Читы пусть дойдет.
Губанов выскочил за дверь. Подполковник надул щеки, медленно выпустил струю воздуха. Взгляд его остановился на Усте.
А! Так чего у тебя, красотка, этот гусь стянул?
Но опять зазвонил телефон, и комендант опять взялся за трубку, кинул Усте: «Подожди!»
Фогель, это опять ты? Чего тебе еще от меня надо? — кричал подполковник в отчаянии. — Я же тебе сказал: Бильдерлинга твоего пропускаю… Что?.. Какие иконы?.. А!.. Есть целый вагон… Как отправить?.. Куда?.. Да ты в уме? Они у меня черт-те знает где, в самом дальнем тупике стоят, посреди фуражного эшелона. Я тебе их после войны отправлю… Не могу я их из середины состава вытащить… Как? Тогда весь состав? Да там всякое барахло! Слушай… У меня четыре эшелона со снарядами на главных путях стоят. Тут же и с людьми и санитарные… Как «ну и что же»? Жара. Солнце калит, чуть железо на крышах не плавится. Не ровен час рванет — вся станция на воздух взлетит и двадцать два батальона солдат… Чей приказ? Куропаткина?.. Что, вам снаряды не нужны разве? Слушай, Фогель, пусть меня расстреляют, но как только будет еще паровоз на восток, я тебе погоню снаряды… Иконы?.. Не нашел я. Не прибыли еще… Будешь докладывать?.. Это черт знает что, Фогель! И тебе тоже спасибо… Ладно, отправлю… Пропадай Россия! Фогель, помолись там на эти иконы за нее…
Подполковник еще договаривал последние слова, когда в комнату к нему вошел, придерживая шашку рукой, казачий есаул. Он сел на свободный стул и, сцепив кисти рук, положил их на эфес шашки.
Опять плохие вести, Степан Иванович, — сказал есаул, дождавшись конца телефонного разговора. — Японцы осадили Порт-Apтyp, заняли Волчьи горы.
Читал проходящие телеграммы?
Да. И еще не все. В Маньчжурии наши войска отступили от Хайчена.
И от Хайчена?! — Подполковник вскочил, оттолкнул ногой стул, подошел к лежавшей на другом столе карте, уперся в нее указательным пальцем. — Куда же теперь, к Ляояну? А потом? Ты понимаешь, что это значит, эти бесконечные отступления? Это…
…позор русской армии, — закончил есаул.
Нет! Не армии! — гневно закричал подполковник и стукнул кулаком по карте. — Русские солдаты могут драться хорошо. Позор нашим стратегам! И еще не знаю я, кому и чему… Я сегодня два раза разговаривал с Фогелем…
Здесь нижний чин, Степан Иванович, — наклонясь к столу, вполголоса напомнил есаул.
Подполковник сразу осекся, посмотрел в сторону Павла.
Так что ты натворил, братец?
Павел вытянулся в струнку. Теперь он уже знал, как надо отвечать офицер/.
Не отдал чести господину поручику, ваше благородие.
Ваше высокоблагородие, — мягко поправил подполковник. — А дальше?
Господин поручик три раза ударил меня по лицу и приказал часовому к вам отвести.
Почему же ты не отдал чести поручику? — подполковнику нравился этот широкоплечий, красивый солдат.
Не заметил. С женой разговаривал, ваше высокоблагородие.
Это твоя жена?
Да.
Надо говорить: так точно, — опять поправил подполковник. — Устав плохо знаешь. Ты какого полка?
Павел промолчал. Он не знал, как ему ответить. С досадой и сожалением вспомнил, что не спросил об этом дезертира, с которым поменялся одеждой.
Я тебя спрашиваю: ты какого полка? — уже раздражаясь, повторил комендант.
Забыл я…
Казачий есаул расхохотался. Подполковник сердито передернул плечами.
Забыл! — воскликнул он. — Солдат забыл, какого он полка… Губанов! А ну, скажи ему, какого он полка.
Губанов подскочил к Павлу, глянул на его погоны и, взяв под козырек, отрапортовал:
Семнадцатого Воронежского стрелкового полка, ваше высокоблагородие!
Воронежского? — побагровел подполковник и подошел к Павлу. — Так ты, братец, оказывается, дезертир? Воронежский полк три дня как отправлен отсюда. То-то сразу «забыл»… А откуда у тебя тут жена взялась?